Я сегодня, извольте, артистка,

      Становлюсь ею раз пять в году,

      И с походкой изящной кисы

      Горделиво на сцену взойду.

      Сколько глаз здесь вокруг любопытных, —

      Восхищенных, с ухмылкою, скрытных.

      Не в первые, пробьюсь, ничего!

      Совладаю с собой – все одно!

      Вот объявит ведущая лихо:

      «Выступает Шейхи Фатима»,

      И шепну баянисту тихо:

      «Ля минор», – улыбнувшись слегка.

      И в интригу распахнуты дверцы, —

      Есть такая изюминка в ней,

      Растревожить чтоб чье-то сердце,

      Взволновать песней души людей.

      Запою о любви запоздалой.

      О таинственной женской судьбе,

      С бабьей грустью и ноткой усталой,

      Все досталось, мол, именно мне.

      И полны лица женские грусти,

      И опустит глаза кто-то вниз.

      Петь закончила, хлопают люди,

      И услышу заветное «Бис!»

      Ах, какое это искусство

      Верховодить над чьей-то душой!

      Но приходится, как не грустно,

      Быть артисткой и в жизни порой.

      Пусть холода пока стоят,

      Но в нас надежды,

      Что повернет март неминуемо к весне,

      Что скинет зимушка-зима

      Свои одежды,

      И будет сниться левитация во сне.

      Воробушки пока что мерзнут,

      Тихо ежатся :

      «Дожить бы. Надоели холода.»

      А кот-жених на улицу

      Под вечер просится, —

      Уйдет, осмотрится и вновь домой.

      Беда..

      И все в предчувствии

      Природы пробуждения,

      Девчонки скинули береточки свои.

      На юге птицы

      К взлету скучились,

      И в дни весенние

      Прибудут скоро шумные они.