Обогнув здание обувной фабрики, снова вышли на улицу Покровского, бывшую Сурско-Набережную, подошли к знакомому спуску в Подгорье.

      Ванька смело поскакал вниз, он уже освоился и не боялся крутизны спуска. Дед осторожно шел следом, стараясь не отставать от резвого внука.

      Войдя в калитку, они встретились со старухой-хозяйкой.

      – Здравствуй, бабушка, это снова мы, – Ванька подбежал к ней, как к старой знакомой, да и она уже не хмурилась на них, как вначале.

      Дед с внуком прошли в сад и на огороды.

      – Вот эти пашни наши были, рядом – соседей сверху – мы звали их просто Васькины, а это – Панькины. А вон там, – Иван Николаевич показал на землю и кусты далеко впереди, почти у самой реки, – на дальних огородах мы птиц, бывало, ловили: щеглов, чижей, канарейки попадались. Я больше синиц уважал. Сядет птичка на сало в сетке, мы дерг за веревку и накроем ее сетью. Ну, а дальше в клетку, как положено.

      – По телеку передавали, птиц нельзя в неволе держать. Не гуманно это, – нравоучительно попенял внук деда, и дед засмущался.

      – Оно, конечно, так, я понимаю, но мы не знали тогда. Все ловили, и мы тоже… – дед помолчал, поглядывая на своего правильного внука виновато, но с долей удивления и даже иронии.

      «Какая сейчас молодежь пошла, – подумалось ему, – об экологии думают, животный мир берегут, птиц. Правда, не все, но каков наш Ванюха!».

      И он перевел разговор на другую тему:

      – Костры осенью палили, картоху пекли, на лодке вверх по реке под парусом к пещерам ходили. В школу я здесь пошел в первый класс. Как сейчас помню, – взгляд у дедушки затуманился, и Ванька, вначале поглядывающий на своего сентиментального деда с иронией, вдруг испытал к нему чувства нежности и благодарности.

      Иван Николаевич улыбнулся, продолжая рассказывать:

      – И дед с бабушкой, как живые, перед глазами стоят…

      Осенние заботы

      Ванька вышел в сени и, распахнув дверь, взял с верстака ножовку. Приладив на табуретке доску, стал пилить, не замечая вышедшего деда.

      – Чего вскочил спозаранку? – хрипло спросил дед, прокашливаясь.

      Ванька озабоченно продолжал пилить.

      – Ловушку сделаю, синичку поймаю, – пояснил он, когда отпиленная часть доски упала на пол.

      – Птицы вон вовсю распелись, а они дрыхнут, – ворчливым бабушкиным голосом высказал свое недовольство внук, стараясь казаться взрослым.

      – Чегой-то я, в самом деле, словно барин, – виновато хмыкнул дед и осмотрел шершавую доску, – ловушку, говоришь? Давай лучше эту приспособим, – и выбрал строганую доску, пошире.

      – Разметить сначала надо, покумекать, что к чему, а уж потом пилить, – дед нашарил на верстаке карандаш, и они углубились в работу…

      Вышла бабушка с полным ведром помоев и поспешила в сарай, откуда доносилось голодное похрюкивание…