Когда он вошел, все так во мне и затрепетало!

      Кумир мой, любовь моя, сладость ты наша российская!

      Был бы я бабой, из-под тебя бы не вылезал!

      Сволочи, сучки, шпионки, прочь от сокола!

      Да почему же это органы так долго бездействуют?

      Отрок ясноглазый, застава богатырская!

      В тебе надежда державы нашей и народа измученного!

      Знакомьтесь, друзья, сказал мой сокол степной парящий и показал на меня.

      Перед вами небесталанный поэт Фруктозов!

      Ишь прищурилась азиатская сучка: валютный поэт Фруктозов?

      Что вы, что вы, забрел сюда случайно, а доллары мне Фирлингетти

      оставил для поддержания таланта, у них ведь там особый фонд.

      Врете, знаем, кто вы такой, весь университет знает!

      Академик дорогой, не верь паршивой бабенке, не верь, сокол ты наш русский! Между прочим, слышал новинки?.. и тут же в темпе, чтобы не перебили, нашептал «брови», «мясо», «компьютер».

      Как широко он рассмеялся, Микула наш Селянинович, и с русским своим благодушием повернулся к стойке, наш национальный шедевр:

      – Петенька, привет! Нюрочка, салют! Девочкам с кисточкой!

      Цадкин, хелло! Эдди, гагемарджос! Князь, здорово! Господин швед, да здравствует бумажная промышленность! Друзья, не будем друг друга подозревать! Ведь эдак вся Россия может скатиться до мании преследования! Нюра, всем джини-тоник за мой счет! Петя, выключи проигрыватель, сейчас стихи будем читать! Фрукт, прочти что-нибудь короткое!

      Пожалуйста, всегда наготове что-нибудь небольшое. Синева синева синева дожди косые мурава мурава это мать моя Россия эх какому чародею отдала свою красу басурману иудею или Лебедеву псу?..

      Кто это Лебедев? – вскричали дамы.

      Это поэт есть такой, на самом деле совсем не Лебедев, вражья кость.

      Неплохо, Фрукт, в общем-то крепко, и по Лебедеву ударил смело.

      Таково мнение сизокрылого, а иудея, между прочим, он и не заметил, значит, врут, что в нем еврейская кровь. Конечно врут!

      Мы его жидам не отдадим!

      И тут он сам стал читать. Сначала тихо струился голос его,

      как талая вода под коркой мартовского снега, потом пробился

      фонтанчиком, миг-два, и вот уже раскатился новгородским колоколом, и зашатались подлые валютные стены, в коих загубил Фруктозов свой талант и душу живу.