Постепенно огонь на людских домах стал угасать, но угли еще долго не угасали.

      Незамедлительно в деревне появилась внутренняя полиция, добровольцы из деревни. С ружьем на плече, в черной форме и белой повязкой на руке. Вступали в их ряды те, кто хотел сохранить себе жизнь и жизнь своим близким. И те, кто верил в новую власть. Полиция освобождала свои семьи от приказов новой власти и вывозила их из Протасов в другие близлежащие поселки, где было поспокойнее. Следила за порядком на улицах, обеспечивала продовольствием немецкие кухни в день важных событий.

      Дед Ян сидел как статуя, все на той же своей скамейке около дома. К нему подошли два полицейских солдата.

      – Так-так-так!.. Ну что, дед? Пора тебе уходить из своего дома. Будешь жить со всеми в одном. – сказал недовольно, морщась солдат.

      – Что ты мелешь, дурак?! Прочь пошел, не трогай меня! – ответил старик.

      – Что-о?! – вклинился в разговор другой полицейский. – Вставай дед Ян, по-хорошему просим.

      – Слышите, хлопцы, не трогайте меня! Это моя хата!!! Что это вы выдумали!?

      – Да… Ну, а сейчас вставай!

      Решились взяться за деда… Тянут руки, чтобы поднять его. Старик Ян рухнул замертво на землю, с зажатой в зубах труб-кой для табака, с пустынными глазами. В ужасе, небыстро, солдаты покинули это место.

      Некоторые же жители не оставались в деревне и не вступали в полицию, а пресмыкались к живущим в лесах отрядам партизан. Налетчики и бунтари, давали отпор оккупантам.

      Брат Василия, Наум, как и сам Вася, не стали выбирать одну из сторон… Податься к партизанам или служить в полиции. В армию их также не взяли, повесток ни каких не приходило в деревню. Может из-за того, что не успели им отправить или просто вовремя не дошли до своих адресатов. Поэтому, они скитаются в лесах, со своими семьями.