Я уже три часа находился в клубе, мне и воды приносили, а то горло пересохло, когда зашёл в зал батя и погрозил мне пальцем. После этого громко сообщил об окончании концерта. Он его из-за песни, что я заканчивал петь, принял за концерт. А я описывал армейские будни фронтовых лётчиков, вылеты, бои. Что видел своими глазами расстрелянных мирных граждан, налёты вражеской авиации на мирных жителей. Сожжённые огнемётами госпитали и медсанбаты. Как американские лётчики расстреливали наших, что висели под куполами парашютов. В общем, много что рассказал. Изредка пел песни о войне. Аккордеон в клубе нашёлся, я исполнил песню «Фантом», слышал её ещё перед развалом Союза. К Корейской войне та тоже неплохо подходила, хотя пелась о Вьетнаме. Я лишь несколько слов изменил. А саму песню довел до совершенства исполнения ещё в Корее, пел для своих.

      Попрощавшись со слушателями, предложил завтра в это же время дать концерт, юмористический. Ну и песни будут, на что слушатели охотно согласились, а меня отвлекла заведующая клубом. Сказала, что всё организует. После этого мы с батей пошли к гостинице.

      – Соломин в госпитале. Врачи пытаются ему жизнь спасти, – с хмурым видом сообщил батя.

      – Не помогла информация? – уточнил я с некоторым удивлением.

      – Помогла. Соломину выстрелили в спину из арбалета. Рана действительно на ножевую похожа. Самоделкин хренов. Его там бойцы из осназа особого отдела корпуса и повязали. Соломина перевязали и сразу в госпиталь. Операция всё ещё идёт.

      – И кто он?

      – Техник из нашего полка. Просмотрели гниду. Из националистов был. Каратель. Использовал документы настоящего фронтовика.

      – Не Павлов ли, случайно?

      – Ты знал? – поворачиваясь ко мне, спросил тот.

      – Нет, просто логически мыслю. Только он подал прошение об отставке через месяц после убийства Соломина.

      – Ясно.

      Мы поднялись ко мне в номер, Фёдор уже тут был, ждал в фойе, я вскипятил чаю на троих, разлив по стаканам, и, пока мы пили, батя поинтересовался:

      – Как так получилось, что ты новое тело получил, да ещё в прошлом? Что там в будущем?

      – Плохо всё было, никакого светлого будущего не наступило. Я не видел. Фёдор знает, я ему рассказал. А вообще, по истории нужно несколько тетрадей написать, чтобы знали, что будет. Память моя после перемещения просто идеальной стала, вспоминать стал то, что давно, казалось, забыл. Даже какие бедствия были помню.

      – Почему к нам пришёл? Не к правительству обратился?

      – Я обращался, даже дважды. В первый раз забили в застенках Лубянки. Некто Абакумов расстарался. Во второй Сталину всё сообщил, стало чуть лучше, я одиннадцать лет прожил в Союзе, погиб в аварии в семидесятых. В общем, разница