ГЛАВА 2

      По телу расползалась мелкая дрожь, и я никак не могла её унять. На него старалась не смотреть. Просто потому, что боялась этого мужчину. Не могла находиться с ним рядом. Ума не приложу, как выходить за него замуж… Я ведь совершенно его не знала. И, если уж быть честной, не хотела узнавать.

      – Ты меня боишься? – его горячая рука накрыла мою, легко сжала.

      – Да, – ответила прямо, попыталась убрать руку, но он не отпустил.

      – Не бойся, Настенька, – поднёс мою ладонь к своим губам, коснулся ими мягко, даже нежно, а я задрожала ещё сильнее. От волнения и мысли об искусанных ногтях (есть у меня такая дурацкая привычка) запылали щёки. – Придёт время, и ты будешь счастлива со мной. А сейчас нам нужно поближе узнать друг друга. Согласна?

      Я часто закивала, поджав губы до боли. А какой у меня выбор? Кричать и биться головой об стекло? Выпрыгивать из машины на ходу?

      Всё давно решено. Без меня. Сделка состоялась, и теперь пришло время платить по счетам.

      – Вот и хорошо, – он сжал мою руку крепче, кивнул водителю, и тот надавил на газ.

      Обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на дом, в котором выросла, и сердце тревожно замерло. Что теперь со мной будет?

      Слеза скатилась по щеке и капнула на проклятое платье. Он заметил. Взяв меня за подбородок, повернул к себе.

      – Перестань плакать. Твой отец – вот тот, кого следовало бы опасаться. Человек, который способен продать свою дочь, не заслуживает того, чтобы по нему скучали. И дом этот забудь. У тебя теперь будет свой дворец, – мягко улыбнулся и как бы невзначай провёл большим пальцем по моим губам.

      Да, в чём-то он действительно прав. Отец – гадкий человек. Об этом я знала ещё с раннего детства, и Самир не открыл мне этим Америку. Но мой дом… Родной, любимый дом, где я выросла, где остались дорогие моему сердцу вещи… Всё это не заменить никакими дворцами и брендовыми шмотками. Не купить и не забыть то, к чему лежит душа. Я бы не променяла подушку, вышитую мамиными руками, на дорогую шелковую постель… Да кто же теперь меня спросит?

      – Ты красивая. Какая же ты красивая, Настенька, – утонув в своих горьких сожалениях, я не заметила, как он уставился на мои губы. Жадно, с похотью. Надавливал пальцем на нижнюю и сминал её. Не грубо, нет. Но и ласки там не было. Лишь вожделение, странное, почти одержимое.

      Я никогда не встречалась с мальчиками, никогда не целовалась и даже не дружила ни с одним представителем противоположного пола. Это было категорически запрещено. Отец пристально следил за тем, чтобы требования Самира были исполнены точно и неукоснительно. Но я не раз замечала на себе взгляды парней. Вот такие же… Почти. Только парни бросали их украдкой, как бы мимоходом. А вот Самир не