Селфи с музой. Рассказы о писательстве. Юрий Поляков
Читать онлайн книгу.
ему самоиронией как-то назвал себя в стихах «атлетическим повесой». И мне хочется вопреки строгому жанру эпитафии процитировать моё самое любимое стихотворение ушедшего поэта «Встреча», по-моему, замечательное:
Опасность была не уменьшена
Ни светом, ни тем, что – народ…
Почти нереальная женщина
Навстречу спокойно идёт.
Из облака солнцем точённая?
На лбу – неземного печать?
Нет, мысль, на слова обречённая,
Об этом должна промолчать.
Решусь объясниться лишь косвенно:
Всю мудрость налаженных дней,
Как нечто никчёмное, косное,
Забыв, я пошёл бы за ней.
Устроенность жизни, направленность
Всех помыслов, всё, чем я жив,
Я сжёг, если б ей не понравилось,
К ногам её пепел сложив.
Такая мне богом обещана
Потупясь – себя отстраня,
Смертельно опасная женщина,
Прошла, не коснувшись меня.
Прощайте, Вадим Витальевич! В судьбе человека, посвятившего себя стихам, много горечи, но есть и одна привилегия: его ждёт не только вечная жизнь за гробом, но и неведомая судьба в параллельных мирах высказанного поэтического слова».
Но тогда, в 1974-м, он был ещё почти молод, бодр и заинтересованным взором провожает мою девушку, неотразимую в юной взволнованности. После обсуждения мы, как водится, пили в скверике обязательный портвейн. Друзья, отводя глаза, объясняли, мол, всё дело в том, что я плохо читал свои стихи, что у Сикорского какие-то неприятности в «Новом мире», что наши литературные враги просто сволочи и пишут ещё хуже, чем я…
– Ой, извини!
Проводив подругу домой и сорвав уклончивый поцелуй, я ехал к себе на станцию «Лосиноостровская» в полночной электричке. Спасительный наркоз портвейна выветрился, и леденящая оторопь непоправимого диагноза убивала сердце. Диагноз состоял из двух слов: «Я бездарен»…
Кто не писал стихов, никогда не поймёт это состояние. Ты вдруг осознаёшь, что вожделенный, прекрасный мир, где гениальные метафоры прыгают, как райские птицы, с одной стихотворной ветки на другую, для тебя закрыт навеки. Никогда, никогда, никогда ты не войдёшь в этот поэтический эдем, не хлопнешь по плечу задумавшегося над строкой великого собрата и не спросишь: «Ну что, брат Пушкин?..»
После того, первого, обсуждения я два дня пролежал на кровати, отвернувшись к стенке, не подходил к телефону и отказывался от пищи. Мои родители, не имевшие к литературе никакого отношения, шёпотом жалели о том, что их сын, вместо того чтобы выбрать надёжную рабочую специальность, связался с этими чёртовыми стихами. Впрочем, девушка по имени Наташа, несмотря на случившийся на её глазах унизительный разгром, во мне не разочаровалась и вскоре стала моей женой, каковой и остаётся по сей день. Явление, надо сказать, довольно редкое в нашем многобрачном литературном мире.
Обычно после подобных зубодробительных обсуждений отсеивалась