Свободный полет. Вадим Верник
Читать онлайн книгу.
место на карте. А вообще я принадлежу миру. Серьезно говорю, не пафосно. Да, я люблю русские поля, лес, русских людей, русскую речь, литературу, поэзию, художников. Когда-то я давала интервью иностранному журналу, и меня спросили: «Что бы вы сделали, если бы вдруг появилась возможность приехать в Россию?» И я ответила: «Наверное, попросила бы отвезти меня из аэропорта в лес». Лес для меня – самый родной в России. Но в то же время я хорошо и свободно чувствую себя в Англии, Америке. Очень люблю Францию.
– В своем доме в Сан-Франциско вы ведете какое-то хозяйство?
– У меня всё есть. И лес тоже. Приезжайте, посмотрите. Удобно живу. Я даже построила в честь бабушки небольшую церковь на участке – семь куполов.
– О вас можно сказать, что вы сами себя сделали. Что в истории вашего успеха, потрясающей истории, самое главное?
– Только работа. Концентрация, неразбросанность. Спектакль для меня – самое главное в жизни. Был такой случай: я должна была танцевать «Манон Леско» в Ковент-Гардене, а мой самолет опаздывал. Два часа до спектакля, час… Как будто жизнь кончилась. Но я все-таки успела, и это был самый лучший спектакль. Адреналин, наверное.
– А какой балет вы любите больше всего?
– Невозможно назвать один. Конечно, приятнее играть личность. Например, в «Онегине» Джона Кранко можно показать развитие образа. Джульетта, Жизель, Манон Леско – играть их одно удовольствие. Это такой собирательный женский образ, там есть про женщину абсолютно всё. Почему мне Манон близка? Я была воспитана на французской литературе. Каждый раз, погружаясь в очередной роман, я становилась его героиней.
– И все-таки я хочу понять. Вы работали в Кировском театре, ныне Мариинском, были на положении ведущей балерины, танцевали все главные партии, у вас было всё…
– …кроме творческой атмосферы. Балетов было недостаточно. Не приглашали балетмейстеров, хореографов с Запада. Но мы-то ездили, и я видела всё то, что могла бы танцевать.
– Но у вас и так было огромное количество спектаклей!
– По сравнению с Западом – нет. Два-три в месяц, как и в Большом. И приходилось бороться за каждый спектакль – балерин же много, и все хорошие. А когда я получила контракт в Южной Африке, в Йоханнесбурге, у меня было двенадцать «Лебединых» подряд. Каждый день, причем высоко над уровнем моря, там невозможно было дышать – кислорода мало. За кулисами стояли кислородные баки. После этого я встала на ноги совершенно, технически окрепла. Большое количество спектаклей помогает профессиональному становлению.
– И это момент преодоления. Наверняка бывало, что надо танцевать спектакль, а вы без сил.
– Почти всегда. Я курила много.
– Как же так: балерина такого ранга и курит?
– Ужасно. Я начала в 16 лет. Показушница. Хотела таким образом авторитет среди одноклассниц завоевать. Дыхания всегда не хватало. В 1995 году я бросила. Трудно было как, господи! Это же наркотик, абсолютный наркотик.
– Муж Эдвард наверняка говорил вам: «Наташа, как же ты можешь курить?»
– Говорил.