Якоб выехал из города. Повозка медленно покатилась по пыльной дороге. Солнце уже почти село, темнело.

      Мимо расстилались сжатые поля пшеницы, тянулись вдаль до самого горизонта, у которого мрачной каемкой темнело Чернолесье.

      Волы взошли на холм и так же не торопясь начали спускаться. Когда спуск закончился и повозка оказалась между двумя холмами, Якоб остановился.

      Он с удовольствием отпил большой глоток из фляги – в горле давно пересохло, – повернулся и наклонился к куче сена:

      – Вылезай. Я тебя видел.

      Глава 6

      Под свернутым пологом зашуршало сено, показались большие испуганные глаза… Из своего укрытия выбралась и села на повозке молодая девушка, ровесница Якоба.

      Ирма цу Вальдштайн посмотрела на Якоба.

      Перед ней стоял молодой парень в праздничной крестьянской одежде: блестящие новенькой кожей сапоги, черные штаны и черная вышитая жилетка, белая рубаха. На голове короткий ежик светлых волос прикрывает маленькая крестьянская шапочка-ермолка.

      Ирма успокоилась. Ни слуг жениха, ни людей отца, – вокруг не было никого из тех, кого она боялась. Только крестьянин.

      Всего лишь крестьянин. Бояться нечего.

      Якоб посмотрел на Ирму.

      На его повозке сидела молодая девушка в обычной дворянской одежде: красные туфельки, выглядывающие из-под длинного подола черно-зеленого платья, узкие рукава, большой квадратный вырез на груди, так что видны торчащие ключицы. Пшенично-светлые волосы убраны под светло-изумрудный берет, только три длинные пряди спадают на спину. Золотые перстеньки, цепочка на шее.

      Якоб напрягся. Дворянка…

      Крестьянину не следовало находиться рядом с дворянкой. Не в том смысле, что кто-то подумает, будто они состоят в неких непристойных отношениях. Кому же в голову придет, что дворянская девушка может опуститься до крестьянина? Да и репутация девушки Якоба нисколько не заботила.

      Дворянин – это всегда требования.

      Нет, как вольный крестьянин Якоб мог ничего не делать, даже если эта девчонка раскричится. Мог. А если его попытаются заставить, обратиться в суд. Вот только дворяне давно выработали противодействие для слишком сообразительных крестьян. Откажись исполнить распоряжение незнакомого дворянина – и уже сам окажешься в суде по обвинению в оскорблении достоинства.

      Ирма спрыгнула с повозки, быстро одернула задравшиеся юбки и выпрямилась:

      – Крестьянин! Ты отвезешь меня в столицу.

      Якоб незаметно вздохнул. Что и следовало ожидать.

      – Да, госпожа.

      Крестьянин имеет только одно право – беспрекословно исполнять повеления дворянина. Своих чувств, планов, пожеланий у крестьянина быть не может. Любые проявления непокорности жестко пресекаются.

      Правда, если бы Якобу не нужно было в столицу, девушка приехала бы куда угодно, только не туда, куда собиралась.