У тебя – семья,

      у меня – семья.

      Семь различных «я»,

      Не одна – семь-я…

      Но болит – душа

      и зовет – тебя.

      Где набраться сил,

      всё сносить любя?

      Может, есть параллель

      для такой – любви?

      Если знаешь ты,

      мне тогда – скажи.

      А пока в толпе

      всё ищу тебя,

      где ты мог пройти,

      но где нет – следа.

      Меня в твоем городе – нет,

      меня давно нет в твоей жизни.

      И истерся последний мой след,

      и покинула я твои мысли.

      Поспешила из сердца уйти,

      унеся все смешное с собою.

      И меня, мой любимый, прости

      за неспетую песню с тобою.

      Но поверь, что хотелось мне петь,

      убедиться, что счастье – возможно.

      Но – меня в твоем городе – нет.

      Мои мысли при мне, невозможной.

      Может быть, потому этот мир

      до сих пор неустроен и тесен,

      что взрывается болью эфир

      от неспетых, неспетых в нем песен.

      Маэстро, друг мой дорогой,

      зачем смутил ты мою душу?

      Зачем, как рыбу из воды,

      меня ты выдернул на сушу

      из сотворенного мирка,

      где я спокойно счет вела

      неделям, дням и месяцам,

      катившим, словно по волнам?

      И лишь труднее стало нам.

      Маэстро, друг мой дорогой,

      пути скрестились слишком поздно.

      Но мой и твой пропал покой,

      а все шагать по жизни розно,

      не сея зло, но жня печаль.

      И кто бы знал, как нас мне жаль!

      А где-то в горной синеве,

      отринув бренных тел сомненья,

      забыв земное и гоненья —

      слились два сердца. В синеве…

      Что мне – Медные Трубы,

      мне – Дантов Ад!

      Мне твои бы – губы

      да глаз бы – сад!

      Мне твои бы – руки

      да души – восторг!

      Что тогда мне – муки?

      Вот тогда мне – торг!

      Ад тогда воздвиньте-ка

      мне – против!

      Вот тогда отриньте-ка

      мой звенящий стих!

      Как, смеясь, пройду

      я сквозь Дантов Ад,

      а водой полью

      мой грядущий сад!

      Сердцем разожгу

      для двоих очаг.

      Медью звонких труб

      оглашу я Ад!

      Что мне – Медные Трубы,

      мне – Дантов Ад!

      Мне – твои бы руки

      да глаз бы – сад!

      Помнишь? Осень была.

      Была – осень.

      Звон хрустальный дождя

      между сосен

      и меж елей и лиственниц

      хмурых, от дождя

      серебристо-понурых.

      Помнишь? Осень была,

      была – осень. А меж нами

      бездонная просинь

      робкой нежности,

      юной любви

      и в касаниях пальцев – искры.

      Помнишь? Осень была,

      была – осень.

      Моя память всё бродит меж сосен

      да по ельнику —

      рядом со счастьем,

      вопреки с неба льющим ненастьям.

      Для меня ты всегда там

      найдёшься,

      в эту память со мной лишь —

      вернёшься,

      когда вспомнишь —

      была наша осень

      над сердцами – бездонная просинь…

      В море далёком

      свирепейший шторм

      разбушевался.

      В заливе спокойном

      за волноломом —

      гул отдавался.

      И с моря корабль

      беду