Вы лишь представьте Плитку на стене,

      Портрет её белеющей натуры.

      На табуретке, словно на коне,

      Пусть скачет Некто с пышной шевелюрой…»

      …Да, да, на кухне, где-нибудь впотьмах,

      Висит Она в ряду других на стенке,

      А Он пред нею не сошёл с ума

      И очень колоритен в этой сценке.

      Зажёг для романтичности свечу,

      Нашел в столе едва живой фломастер.

      Сердечко, вечный символ взрыва чувств,

      На плитке вывел и добавил: «Счастье…»

      Раскачивая с жаром табурет,

      Он весь в огне, с улыбкою фатальной,

      В руках дуршлаг – ведь в кухне шпаги нет,

      А есть желание любви реальной.

      …Так продолжалось добрых полчаса.

      Но вдруг раздался стук по батарее.

      Соседка снизу, добрая душа,

      Решила прекратить спектакль скорее.

      Потом, порисовавшись в зеркалах,

      Собралась в бой – за тихий нудный вечер.

      Неважно, что она себе лгала —

      Мгновенья были созданы для Встречи.

      Взяв для защиты только алость губ,

      Пришла к соседу фурией печальной.

      Он ей открыл – был искренен и груб —

      Про образность ведь повесть изначально?!

      Перед порогом, как в плохом кино,

      Они вдруг растерялись от желанья:

      – Зайдёте? Я о вас мечтал давно.

      – Зайду взглянуть на повод для свиданья.

      А что же Плитка? Горечи полна —

      Её судьба – печальная страница.

      С сердечком, два промасленных пятна —

      Ей не хватило тряпки и водицы.

      Молчит, но слышит чётко в тишине,

      Как двое предались любви случайной…

      …Про Образность сказать хотелось мне,

      А я опять о Чувственности тайной.