Восток, опаловый цвет которого мы заметили во время подъема, слегка порозовел, а потом солнечные лучи залили его ярким пламенем; как раз в этот момент из-за гор Калабрии показался огненный диск. По краям этих однообразных темно-синих гор белыми мелкими точками выделялись города и деревни. Мессинский пролив казался обычной речкой, а слева и справа от него виднелись огромные зеркала морей. Левое зеркало испещрили многочисленные черные точки – это были острова Липарского архипелага. Время от времени один из этих островков сверкал как проблесковый маяк: это выбрасывал пламя Стромболи. На западе все еще было покрыто мраком. Тень Этны проецировалась на всю Сицилию». (А. Дюма. Сперонаре. 1842 г.).

      Ги де Мопассану, совершившему восхождения в 1890 г., повезло меньше: «Потребовалось около часа, чтобы вскарабкаться на последние триста метров. Уже через некоторое время после начала подъема серные испарения вцепились в горло. То слева, то справа мы замечали струйки дыма, выходившие из трещин в почве; мы клали руки на крупные обжигающие камни. Наконец. мы достигли узкой платформы.

      Перед нами медленно вырастало плотное облако, напоминавшее поднимавшийся прямо из земли белый занавес. Мы приблизились еще на несколько шагов, закутав рот и нос, чтобы не задохнуться серой, и внезапно, под нашими ногами, открылась огромная, пугающая пропасть, километров в пять окружностью. Сквозь удушающие пары едва различался другой край этой чудовищной дыры шириной в 1500 метров, отвесная стена которой погружалась в таинственную и грозную страну огня.

      Всё вокруг нас было каким-то странным. Вся Сицилия была укрыта тучами, которые обрывались у берегов и загораживали только сушу, так что мы оказались под ясным небом, посреди водной стихии, над облаками, так высоко, так высоко, что само Средиземное море, уходящее вдаль, насколько глаз хватало, казалось голубым небом. Лазурь окружала нас со всех сторон. Мы стояли на удивительной горе, выступающей из облаков, купавшейся в небе, простиравшемся над нашими головами, под нашими ногами – повсюду». (Мопассан. Бродячая жизнь. Сицилия. 1890 г.).

      Мессинский пролив

      Мессинский пролив, отделяющий Сицилию от полуостровной Италии, древние мореходы называли проливом Сциллы и Харибды. Откуда появилось такое имя? Оказывается, оно возникло как пред-упреждение о страшных чудовищах, обитавших в узкости пролива.

      Вспомним пророчество Кирке (Цирцеи), включенное Гомером в двенадцатую песню «Одиссеи»: «После ты две повстречаешь скалы: до широкого неба / Острой вершиной восходит одна, облака окружают / Темносгущенные ту высоту, никогда не редея. / Там никогда не бывает ни летом, ни осенью светел / Воздух <…> Страшная Скилла живет искони там <…> К ней приближаться / Страшно не людям одним, но и самым бессмертным. Двенадцать / Движется спереди лап у нее; на плечах же косматых / Шесть подымается длинных, изгибистых шей; и на каждой / Шее торчит