– Как это случилось? – спросил Стюарт Пита.

      – Она шла от тети Мими. Переходила через улицу. Это была полицейская машина, а шофер был пьяный…

      – Сволочи… – сказал Стюарт.

      …По домам ребята расходились молча. Девчонки рассосались как-то незаметно. (Здоровенную, как выяснилось, звали Филлис Мак'Кензи.) Норману и Джорджу было по дороге в одну сторону, а Полу и Стюарту – в другую. Питу Шоттону тоже было по пути с ними, но, во-первых, он недолюбливал Сатклиффа (Пол даже подозревал, что он ревнует его к Леннону), а, во-вторых, он решил отправиться сейчас в дом тети Мими. Он не мог оставить друга в такую минуту.

      Пол понимал, что ему тоже следует пойти к Джону. Но не мог заставить себя. Он знал, что такое потерять мать, и боялся, что боль вернется. А Стюарт сказал, что сначала зайдет домой, на Гамбьер-Террас.

      …Они шли по улице вдвоем. Вечерело, и в июньском воздухе, казалось, повисла какая-то недосказанность. Но Полу говорить не хотелось. И начал Стюарт:

      – Помнишь, Пол, ты рассказывал, что твоя мать умерла, когда Джон взял тебя в команду?

      – Ну, – подтвердил Пол, еще не понимая, к чему тот клонит.

      – А сегодня ты привел Джорджа, – сказал Стью и многозначительно посмотрел на Пола.

      Тот остановился.

      – Ты рехнулся, Стью, – сказал он изменившимся голосом.

      – Он ваш, Пол. Я сразу это понял. Только он заиграл, как будто бы ток включили…

      – Да о чем ты говоришь, Стюарт? – С нарастающей неприязнью повысил голос Пол. – Как ты можешь?! Сейчас?!!

      – Мир сопротивляется, Пол, понимаешь? Но вы не должны отступать!

      Пол смотрел на него уже с откровенной ненавистью и чувствовал, как безотчетный ужас охватывает его.

      – Ты псих, Стюарт! – крикнул он. – Просто псих! Я видеть тебя больше не хочу!

      И он со всех ног кинулся к дому.

      6

      Гамбург. Последнее время в Германии вошли в моду английские группы.

      Клуб «Индра»[10]. В углу, на пятачке для музыкантов – ансамбль «Рори Сторм и Ураганы»[11].

      За ударной установкой – худой носатый парнишка с короткой реденькой бородкой.

      – Эй, Ринго, а ну, покажи класс! – кричали ему англоязычные посетители. – Сыграй-ка нам Брамса: «Брамс! Брамс! Бах-бабах!» Разогретые пивком немцы требовали: «Шнеллер, шнеллер![12]»

      На выкрики парнишка не обращал ни малейшего внимания. Чувство собственного достоинства у него было. Иногда оно даже мешало ему в работе: он всегда стучал так, как считал нужным он сам, а не руководитель группы, гитарист Рори Сторм.

      Сыграв пару песен, «Ураганы» уселись за столик.

      – Ну, «Властелин колец», что за сюрприз ты нам приготовил? – спросил Рори, хотя, конечно же прекрасно знал, в чем дело.

      Сказочным именем Ринго иногда звали потому, что колец и перстней на нем было больше, чем в ювелирной лавке. Это был его бзик. Да и его манера говорить