Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!. Валерий Жмак
Читать онлайн книгу.
работу и торопливо шагали в сторону столовой. Дежурные летчики также дружно откидывали граненые фонари, ловко выбирались из тесных кабин и топали в летный зал большой столовой.
Работу в этот день бригада заключенных организовала так, чтобы к обеду закончить ее у нужного капонира. Получилось.
Стали готовиться к приему пищи. Военнопленных, разумеется, в местную столовую не пускали. К шлагбауму главной дороги, ведущей на аэродром, из лагеря подъезжал грузовик. Прямо в его кузове парочка заключенных разливала из бидонов по котелкам жидкую баланду. К автомобилю выстраивалась очередь из представителей работавших на летном поле бригад. Нагрузившись котелками, ложками и буханками так называемого хлеба, они торопились к голодным товарищам.
В ожидании своих гонцов заключенные из бригады Соколова разожгли между двумя соседними капонирами костерок. Вообще-то на территории военного аэродрома разводить открытый огонь запрещалось, но вахтманы смотрели на данное нарушение сквозь пальцы, так как невкусную баланду доставляли на аэродром холодной, и есть ее в таком виде было практически невозможно. К тому же после обеда промерзшие на пронизывающем ветру ополченцы оставались у догоравших костерков, чтобы погреться и перекусить.
С кормежкой им приходилось хуже всех, ведь покидать подопечные бригады они не имели права. Да, с острова Узедом еще никто из заключенных не сбежал, и даже не было зафиксировано ни одной попытки побега. Тем не менее немецкие уставы охранной службы либеральностью не отличались, а в военное время за их нарушение могли и расстрелять. Поэтому ополченцы запасались на весь день хлебом, галетами и кусками того, что им перепадало в солдатской столовой Пенемюнде.
Тачки застыли у тропинки, по которой их гоняли в лесок. Лопаты лежали на склоне капонира. Между двумя земляными буграми над собранным хворостом понемногу разошлось пламя.
– Где же гонцы-то? – шевелил прогорающие дровишки Колька Урбанович. – В животе урчит, и ветер гуляет…
Голод постоянно преследовал заключенных второго лагеря, и больше других от него страдали молодые ребята. Колька Урбанович был именно таким – самым юным. Старшие товарищи вели себя поспокойнее. Рассевшись вокруг костра, они грели руки и радовались редким минутам покоя. Все радовались, кроме тех, кто знал о намеченном побеге. Эти четверо нервничали, переглядывались и беспрестанно зыркали по сторонам, словно боялись, что их замысел раскроют эсэсовцы.
Начало операции Девятаев назначил на полдень, а шестеро из десяти о ней даже не догадывались. Говорить о побеге в бараке после отбоя никто из костяка группы не решился – не дай бог, услышат чужаки или провокаторы. Завтрак и развод на работы в лагере проходили настолько стремительно, что люди не имели ни одной свободной минуты. Сразу после развода бригада разместилась в кузове грузовика, а рядом уселся охранник. И опять стало не до разговоров – вдруг этот фриц понимает по-русски? Оставался последний вариант: начать операцию, а потом уж по