Тайны двора государева. Валентин Лавров
Читать онлайн книгу.
поступил на царскую службу. Стал он опричником. Весело носился подросток на лихом жеребце, а к луке седла были привязаны символы опричнины – собачья голова и метла. Символ сей означал, что подобно псу следует вынюхивать всякую измену и беспощадно выметать ее.
Много греха принял на душу Никита. Совсем молодым участвовал в избиении новгородцев. Случилось это в январе 1570 года. Тогда по приказу Иоанна Васильевича ни в каких преступлениях не повинных горожан сотнями приводили на центральную площадь Новгорода. Здесь их пытали, жгли на малом огне, а затем, привязав окровавленные жертвы к саням, спускали с крутого откоса к быстрине, где никогда не замерзает Волхов.
Оставшись наедине, Никита падал ниц перед древними образами, намоленными еще пращурами. Страстно взывал:
– Господи, прости мои прегрешения! Не хочу крови людской, душу воротит от царевых дикостей. Просвети меня, неразумного! Что делать, коли еще в Писании сказано: «Нет власти аще не от Бога!» А ежели государь не ведает, что творит?
Но как сомнения ни терзали молодого опричника, он вновь направлялся в царский дворец и верно служил полусумасшедшему деспоту.
И все же в душе тлела искорка Божья, манившая из тьмы к свету и правде.
Кровавые потехи
Однажды во дворце начался переполох. Государь приказал Скуратову:
– Готовь сотню отборных ратников, да не медли. Сон мне нынче был: в Немецкой слободе змеи чужеземные замыслили на меня злое дело.
Удивился Скуратов:
– Неужто?
– Не рассуждай, собачий сын! И чтоб все в черном были. Сокрушу их гордыню, блудодеев еретических.
Скуратов угодливо осклабился:
– И впрямь, батюшка, много кичатся, аспиды зловредные!
– Передо мной не шибко покичишься!
– Это так, мы им нынче укорот сделаем. Можно исполнять?
– Беги! – Иоанн Васильевич сграбастал в ладонь бороденку, погладил подбородок: признак предвкушения удовольствия.
Вскоре зловещая кавалькада неслась на окраину Москвы. Одним из всадников был громадный детина, под тяжким весом которого порой проседал рослый жеребец. Это был Никита.
И вот началось нечто бессмысленное и по жестокости невообразимое. Хотя на улице был дикий холод, моросил беспрестанно мелкий дождь, всех жителей – мужчин, детей, женщин, стариков – раздели догола и выгнали на улицу.
– Девиц отделяйте! – крикнул молодой Басманов.
Замелькали плети – влево и вправо. Били по плечам, по лицам – до крови. Девиц стали вновь затаскивать в избы. Девицы брыкались, отчаянно сопротивлялись, их подгоняли пинками и кулаками. Из домов неслись страшные вопли насилуемых.
Басманов сладострастно потер ладони:
– Вот это по мне – весе-елье! А теперь, братцы, дергай девкам ногти с рук – вон клещи на телеге лежат, нарочно взяли. Пусть, мокрощелые, визжат!
И рвали ногти, резали языки, до смерти забивали кнутом. Кровь, стоны – и дикий хохот истязателей.
Никита медленно ехал по улице.