Сталин. Вспоминаем вместе. Николай Стариков
Читать онлайн книгу.
трубкой и поглаживая усы, Сталин на минуту задумался, потом дал ответ, который заставил Бедного невольно расхохотаться. “Вот мы, писаки, – сказал Сталин, – так свое оружие, карандаш, всегда таскаем с собой… А как там вы со своим оружием, вам виднее!”» Как с восхищением подчеркнул Бедный, Сталин не стал давать морякам конкретных рекомендаций – идти на демонстрацию вооруженными, но это недвусмысленно советовалось. В случае неудачного исхода демонстрации никто не смог бы обвинить Сталина в том, что он призывал использовать оружие против правительства. Именно этот ответ вызвал у Бедного восхищение сталинской «хитростью»[74].
В собрании сталинских сочинений мы можем найти еще и письма вождя к Демьяну Бедному. И они весьма характерны для понимания мировоззрения Сталина, его отношения к культуре и ее деятелям. Дело было в том, что ругавший все русское, все «царское» Демьян Бедный так и продолжал «ругаться». А время изменилось: от разрушения партия большевиков приходила к созиданию. Это раньше Ленин хвалил Демьяна Бедного, говоря, что это «действительно пролетарское творчество». И было ведь за что хвалить товарища Бедного. В годы русской междоусобицы поэт выпустил около тридцати книжек стихов. Басни, сказки, поэмы, частушки. Гражданская война была войной пропаганды: переубедил таких же русских, состоящих в армиях противника, значит, получил новых солдат.
В пропагандистском смысле стихи Бедного очень помогали. Поэтому в 1920-е годы его именем назывались фабрики и колхозы[75]. 24 апреля 1923 года писатель награждается орденом Красного Знамени. Герой трудового народа, пролетарский писатель Демьян Бедный даже получил от советской власти особняк на Рождественском бульваре, якобы для размещения своей огромной библиотеки. Владимир Маяковский очень метко отмечал, что «стихи Демьяна Бедного – это правильно понятый социальный заказ на сегодня, очная целевая установка». Вот, к примеру, четверостишие Демьяна Бедного, которое и сегодня выгравировано на пьедестале памятника императору Александру III[76]:
Мой сын и мой отец при жизни казнены,
А я пожал удел посмертного бесславия,
Торчу здесь пугалом чугунным для страны,
Навеки сбросившей ярмо самодержавия.
Глумиться над памятниками – дело ничтожеств. Дело нравственных и моральных уродов. Время было уже другое – нужно было строить новую страну, с новым названием, с новыми социальными ориентирами. Но ведь это была все та же Россия. А значит – ругать ее историю, ругать ее народ было самоубийственно. Рушить фундамент здания – значит обречь себя на невозможность что-либо построить. А Демьян Бедный по-прежнему с готовностью смешивал с грязью и высмеивал свой собственный народ. Между тем патриотизма у народа на ругани, высмеивании и охаивании не построить[77]. Сталину это ясно и понятно. Демьяну Бедному понять этого не дано. Ведь он искренне считал себя великим поэтом, которому
Уездный город Спасск (Тамбовская губерния) в 1925 году был переименован в Беднодемьяновск в честь поэта Демьяна Бедного. Так он называется и по сей день.
Слава богу, этот памятник не был уничтожен. Он раньше стоял на площади у Николаевского, ныне Московского, вокзала в Петрограде. Там, где сейчас высится стела в честь сорокалетия победы в ВОВ. Памятник перенесли, и сегодня он находится у входа в Мраморный дворец в Питере.
Отношение Сталина к патриотизму прекрасно передает К. Симонов.
«…A вот есть такая тема, которая очень важна, которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, – сказал Сталин, строя фразы с той особенной, присущей ему интонацией, которую я так отчетливо запомнил, что, по-моему, мог бы буквально ее воспроизвести, – у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре полезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами… Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия. У военных тоже было такое преклонение. Сейчас стало меньше. Теперь нет, теперь они и хвосты задрали, – Сталин остановился, усмехнулся и каким-то неуловимым жестом показал, как задрали хвосты военные. Потом спросил:
– Почему мы хуже? В чем дело? В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать. Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает, – и он снова заговорил о профессоре, о котором уже упоминал. – Вот взять такого человека, не последний человек, – еще раз подчеркнуто повторил Сталин, – а перед каким-то подлецом-иностранцем, перед ученым, который на три головы ниже его, преклоняется, теряет свое достоинство. Так мне кажется. Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов» (