Доставая мягкую зефирку

      Из коробки, в темноте, тайком,

      Нежно отломлю я половинку,

      Насладиться чтоб другой потом.

      И желанный розовый кусочек

      Положу на кончик языка.

      «Господи, как вкусно! Очень-очень!» —

      Яростно пульсирует в висках.

      Только проглотила, как внезапно

      Загорелся в нашей кухне свет.

      Муж сказал, сведя сурово брови:

      «Исключений, дорогая, из диеты нет!»

      Что роптать, сама помочь просила:

      Без зефирок я, как оголенный нерв.

      Красота, конечно, бешеная сила…

      Только как нам обойтись без жертв?

      Он вошел такой значительный,

      Весь солидный и весомый.

      С монументом относительный

      И сравнительный с паромом,

      С пароходом, бронепоездом,

      И с бэтэром и с «Камазом»,

      Весь такой свинцово-бронзовый,

      И сказал всю правду сразу:

      «Я не верю в психологию!».

      Гордо так сказал, уверенно.

      Он своею патологией

      Упивался преднамеренно.

      «А вы верите в ботанику?

      В географию? В историю?

      В геометрию, в механику?

      В математику, тем более?»

      Он наморщил лоб мыслителя,

      Покраснел от напряжения,

      Развернулся и стремительно

      Вышел вон без возражения.

      Весна-красавица настала,

      И за окном звучит капель.

      Но холода ещё вернутся.

      Поставит точку лишь апрель.

      Ну, а пока бумажный ялик

      Мчит в талых водах ручейка.

      Мал капитан. Бескрайни дали.

      И ждёт успех наверняка.

      Мама говорила: – Не переживай

      И не плачь напрасно, просто подожди.

      И в душе наступит, вот увидишь, май,