Атака искушением. Барбара Данлоп
Читать онлайн книгу.
обдумывала, в каком кимоно ей отправиться в поездку. Можно сказать, в этом путешествии обществу впервые официально демонстрировались ее отношения с Ногути. Она собиралась как-то выразить в одежде его имя – Ногути Юкэн. В этом столь внушительном имени для изображения подходил только первый иероглиф его фамилии: «но» со значением «поле».
Кадзу немедля приступила к подготовке. После долгих размышлений она сочла, что более чем достаточно, если узор, связанный с именем Ногути, будет понятен ей одной: по подолу, на шелке спокойного темно-коричневого цвета, тянутся вверх окруженные белыми облачками хвощ и одуванчики, оттененные золотом, – они передают идею «весеннего поля». На шнуре полосатого желто-зеленого пояса оби – пряжка с цветочным рисунком. А вот ярко-лиловую подкладку накидки хаори, серой со струящимися полосами расцветки, Кадзу обдумывала долго.
Восьмидесятилетнего седовласого старца можно было назвать основоположником японской журналистики, он пользовался всеобщим уважением. Доктор права, он еще и перевел немало произведений английской литературы, был по-английски ироничен, одобрял прогресс, вот разве что выступал против закона о запрете проституции. К Ногути этот одинокий старик обращался на «ты». Ушедший на покой предприниматель прославился в поэзии хайку[21], экономический обозреватель беспрерывно выдавал сплетни.
Все были в прекрасном настроении, обществом Кадзу не пренебрегали, но и специально не подлаживались. В общем, поездка до Нары прошла приятно. Когда экономист закончил раздавать характеристики политикам и финансистам: «дурак», «бездарность», «прохвост», «оппортунист», «умственно отсталый», «сумасшедший», «притворщик», «ветреник», «самый большой в истории скупердяй», «склеротик», «тупица», «эпилептик» и так далее, – разговор зашел о поэзии.
– О хайку я могу судить только как европеец, – заметил восьмидесятилетний старец. И, подчеркивая свою эрудицию и начитанность, продолжил: – У Тэрады Торахико[22] в эссе «Беседы о поэзии хайку» есть эпизод, где молодой немецкий физик, приехав отдохнуть в Японию, заделался японцем и с гордостью заявил японскому другу: «Я написал хайку!» Оно звучало так: «В Камакуре было много журавлей». Стихотворение по форме – чередование строк с количеством слогов пять-семь-пять – и правда было хайку. У меня после теперешних рассказов нашего приятеля родился такой же по форме стих: «И в политике, и в финансах сборище одних дураков».
Все засмеялись, но прозвучи такая шутка из уст молодого человека, никто и не подумал бы смеяться. Кадзу, когда заговорили о поэзии, озаботилась, как поступить с накидкой: стоит ли снять ее в вагоне, где работало отопление. Вскоре тема разговора вновь сменилась.
Беседа спутников была слишком сложной, требовала хорошей памяти на детали. Слушая такое, сразу вспоминаешь разговоры молодых людей, которые мнят себя знатоками женщин. Ненужные детали, ненужное стремление к подробностям – лишь бы придать сказанному больше правдоподобия. Например, если речь идет о событиях в двенадцатый