Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля. Александр Тюрин
Читать онлайн книгу.
и рылянам надо было еще стеречь русско-литовскую границу.
Новое постановление о службе детей боярских было сделано в 1580 г. Боярин Юрьев и дьяк Щелкалов «приговорили» о путивльских станицах – в ездоки не брать служилых с поместьями менее 100 четвертей,[57] «тех оставити в полку», на станичную службу должны были отправляться лишь люди «конные, молодые и просужие».
Станичная служба ложилась теперь лишь на людей с соответствующими материальными возможностями.
В 1623 г. был издан новый устав станично-сторожевой службы. Теперь каждая станица состояла из атамана, 6 ездоков и 2 вожей – у каждого имелось по 2 лошади и пищаль. Станица, доезжая до определенного урочища, должна была оставить там «доездную память» и, возвращаясь обратно, обязана была встретиться с другой станицей, вышедшей на смену. Вторая станица забирала доездную запись, оставленную первой, и припрятывала в укромном месте свою.
Если станица замечала степняков или их следы, то отряжала пару человек для сообщения ближайшему воеводе, а остальные должны были «подлинных вестей проведывать», то есть продолжать слежение. «Чтобы всякие вести были ведомы и воинские люди безвестно не пришли и какова дурна не учинили».[58]
Представим себе день станичника. Начинается он с краюхи хлеба, прилично уже зачерствевшей, и горсти толокна, замешанного на воде. Теперь напоить коней в береговых камышах. Станичник замечает на воде знак. Он умеет читать книгу степей, оврагов, рек, лесов. Ее письмена – это след копыта в пыли, смятая трава, сломанная ветка, человеческие выделения, остатки пищи, конские «яблоки»… По воде плывет конский волос. Значит, кто-то переходит реку выше по течению.
Один станичник остается с конями, двое других идут через камышовые заросли, донный ил хватает за ноги. Неподалеку от берега раздается храп коней. Станичники уходят по шею в воду, замирают, едва ли в 40 саженях от них через реку переправляется орда. Виден бунчук, украшенный конским хвостом, – мурзу окружают воины, плоские шлемы и бехтерцы тускло отражают рассветные лучи. Каждый ордынец, сидя на приземистом, но бойком коне, ведет еще вьючную лошадь, на ней мотки веревки, седельные корзины, мешки – все готово для «сбора урожая». Этим вервием будут вязать хрупкие руки девушек, а в седельные корзины бросать детей, вырванных из рук воющих матерей. От ордынцев доносится запах немытых тел. Длинноусые люди в коротких халатах и белых войлочных колпаках ведут верблюдов, на которых навьючены пушечные стволы – то воины турского султана, янычары. Скрипят огромные колеса арбы, нагруженной ядрами и пороховым зельем. «Чабук, олан узун сачлы», – видно, торопятся басурманы. Вдалеке, на правом высоком берегу, клубится пыль, подходят к переправе тьма,[59] не меньше.
Холод пробирает до костей, трудно унять стук зубов. Кто-то входит в воду, совсем рядом, мочится, потом пьет. Одна рука станичника ложится басурману на рот, вторая ведет ему под бороду лезвие ножа. Враг, булькнув, ложится на спину и, пуская розовые пузырьки, начинает медленно уходить
Мера площади. 1 четверть (или четь) = 0,5 десятины = 0,55 га.
Тьма – единица счисления конного войска кочевников.