Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля. Александр Тюрин
Читать онлайн книгу.
глубокой обороны южных окраин дали очень весомые результаты для всей страны.
Со времени создания Белгородской черты и до конца века запашка в южных уездах увеличилась в 7 раз. Не меньшими были и цифры увеличения населения – несмотря на сохранявшуюся угрозу набегов.
В 1646–1678 гг. население России (в постоянных границах) выросло с 4,5–5 млн до 8,6 млн. Из них в черноземных районах, освоенных за предыдущий век, проживало уже 1,8 млн человек.[110]
Юг сделался источником хлеба для всей страны, поставки достигали в это время уже 1 млн пудов в год.[111] Существовавшая ранее угроза общего голода была снята. И хотя последние десятилетия XVII в. стали самыми холодными в письменной истории России, людям из северных регионов было куда уходить.
Начатая в середине XVI в. колонизация Дикого поля спасла Россию от синусоиды демографических колебаний. А ведь демографические законы для аграрных обществ суровы. И Magna Charta[112] не уберегла Англию от долгой депопуляции, которая началась в 1280-х гг. Ее население упало за последующие два века с 6 млн до 2,2 млн человек, почти в 3 раза.[113]
Центральная и Южная Русь в последнюю треть XVII в. обрели самое настоящее изобилие, которое отмечали и иностранные наблюдатели. Подобного русское простонародье не знало ранее и не будет знать еще 250 лет. В населенных имениях сокращалась барщина. Правительство отказалось от повышения прямых налогов.
О благополучии свидетельствует и тот факт, что нельзя было найти наемных работников за плату в 20 кг зерна в день на юге, в московском регионе – за 10 кг.[114]
Создался своего рода «жирок» – который затем использует для своих преобразований и войн Петр Великий.
Можно сказать, что весь блестящий начальный период петербургской империи (XVIII в. и эпоха наполеоновских войн) стоял на крепкой базе, созданной полуторавековым покорением степей, которое предприняло Московское государство.
Беглецы от «золотой вольности»
Российские либеральные историки конца XIX – начала XX в. немало сокрушались, что личность в Московской Руси была подчинена государству. (Их современные продолжатели уже объявляют всю российскую историю неправильной, после чего идут в кассу получать от государства зарплату профессора или даже академика.)
Однако при взгляде на русский фронтир со всей очевидностью становится ясной легковесность таких рассуждений. Все слои общества были по-своему равны в несении обязанностей, все работали на главную цель – построение большой защищенной страны. Государство являлось не внешней силой, а фактически органом самоэксплуатации и самомобилизации общества. Это легко подтверждается тем обстоятельством, что государственный аппарат как таковой был крайне незначителен.
Да, в Московском государстве не сияла панская «златая вольность», ведь она означала свободу сильного в попрании свободы слабого. Польская «свобода за счет несвободы» была причиной того, что на юго-западные окраины Московского государства
ДСА. С. 118.
Там же.
Magna Carta – грамота короля Иоанна Безземельного, ограничивающая права королевской власти в пользу аристократии.
Там же. С. 15.
Там же. С. 117.