Я понял: Божий я избранник —

      Поклонник гор, певец равнин,

      И я сказал, поэт и странник:

      «Благослови меня, раввин!»

      Раввин же в теме был при этом,

      Как батюшка Филакдиод,

      Сказал, что иногда поэтам

      Неплохо б взять самоотвод.

      Как минет пятниц середина,

      Поэты преграждают путь.

      Вишневский, дай хоть ты раввину

      От вас, поэтов, отдохнуть.

      Алёнушка, я Лев по Зодиаку,

      Хоть не Толстой, должно быть, даже с виду.

      Когда бы мне Толстовского размаха,

      То я бы не отправился к хасидам.

      Голубушка, ну что на это скажешь?

      Ведь выбрала ты вовсе не Толстого,

      Алёнушка, ты тоже не Наташа,

      И если откровенно – не Ростова.

      Нам ни к чему обоим притворяться —

      Я сам, как ни крути, не без изъяна,

      И жизнь моя – не надо сомневаться —

      Совсем-совсем не Ясная Поляна.

      Я бы хотел иметь иные виды,

      Мечтая улететь в иные дали,

      Я бы пошёл, наверное, к хасидам,

      Но помнишь, как у Репина «Не ждали»?!

      Но не во мне, в Толстом, видать, причина,

      И борода, как часть его прикида,

      «Вы далеко направились, мужчина?» —

      Сквозь зубы прошептали мне хасиды.

      Хотя ты на меня имеешь виды,

      Давай запомним истины простые:

      Алёнушка, не примут нас в хасиды

      И уж поверь, тем более – в Толстые!