Мужики, мужики…. протоиерей Андрей Ткачев
Читать онлайн книгу.
впихивать постепенно, несколько месяцев.
Не спит на дежурстве полицейский. И сколько его ни ругай, а не дай Бог, что случится, нужно, чтобы был он на месте, у пульта, и принял звонок, и выехал наряд на место. Так же и врачи. Ругайте их, но знайте – они по очереди не спят. Чтобы, когда вас кондратий прихватит, было кому примчаться к вам и попытаться не позволить вам уйти на тот свет. Ведь мы еще не готовы к тому свету, и еще нужно и пожить, и покаяться, и долги отдать…
Еще не спит сталевар. У него производство таково, что прервись только на день – и все пропадет, печь замерзнет. Нужно, сменяясь, работать у печи днем и ночью. Печь требует, и человек не спит.
Не спят машинисты поездов, товарных и пассажирских. У всех отдых, а у них работа. Ты спишь в купе, а он работает. Тебе: «Спите и отдыхайте. Утром разбужу и чаек принесу». А ему: гляди в ночь, наблюдай за приборами и, будь добр, довези до места и груз, и людей.
Не спит таксист, подбирающий у баров запоздалых клиентов с заплетающимися ногами и языками. У него урожай. Его не похвалим, но отметим, что и он не спит. Вор еще не спит. Как же ему спать, если у стольких людей в этот час заплетаются ноги и языки?
Сколько ж людей не спит ночью! И ведь мы не всех назвали! Далеко не всех. Вот и монах не спит. Настоящий монах, у которого одежда черная, зато душа белая. Он не спит над книгой, или с четками, или в слезах у иконы. На боевом дежурстве не спит ни летчик, ни моряк, ни пограничник. Чтобы небо было мирным, и люди баюкали младенцев, и выползали из баров, и готовились к сессиям.
А ученые разве спят? Вы видели ученых, которые спят, как мы? Вы вообще ученых видели? Да они такие же, как монахи, только не в мантиях, а в пиджаках и много курят. Если только они ученые, а не кто-то другой. И учитель не спит, проверяя тетрадки и готовясь к завтрашнему уроку. А еще не спят старики, от которых сон отлетел. Им молиться пора и жизнь свою вспомнить. Вспомнить и вздрогнуть. А они думают, что это просто возрастная бессонница, и пьют снотворное.
Все эти благородные категории граждан вызывают нежность, или жалость, или уважение. Но есть еще одна категория, не вызывающая ни нежности, ни уважения, но только одно раздражение. Это публика, поменявшая день с ночью по причине «зависания» в клубах и кабаках до рассвета. Там, где на низких частотах раздается непрестанное «бум – бум – бум». Там, где употребляют и нюхают, а значит, и приторговывают тем, что можно нюхать и глотать. Там, где совокупиться вовсе не значит познакомиться. И это не одна тысяча людей, которая растворилась бы, как капля сока в океане. Это тысячи, и тысячи, и тысячи.
Кто они, эти люди? Это не сталевары и не фермеры. Не офицеры и не пилоты гражданских судов. Это не ученые и не только что родившие мамы. Это даже не блатные и не приблатненные, у которых есть свои места для отдыха с меньшими претензиями, простым меню и более узким ассортиментом удовольствий. Это так называемые мажоры и те, кто хочет быть на них похожим. «Золотая молодежь». Вынь, папаша, да положь. Тех, кто не слушает их музыку и не понимает