Весна (сборник). Павел Пепперштейн
Читать онлайн книгу.
девять лет. Повесть начинается словами: «Не дотянув одного годка до столетнего возраста, я умер». Он попадает в Рай, где встречает всех своих родных. В Раю, как и полагается, царствует блаженство. Через некоторое время у героя появляется смутное чувство: чего-то не хватает. Здесь о чем-то умалчивают. Есть одно место в Раю, куда избегают прогуливаться. В этом месте герой вдруг вспоминает, что в числе прочих родственников у него когда-то был еще и дядя. Он его мало знал, видел всего несколько раз, забыл о нем, однако в Раю он его не встретил. Он спрашивает о нем. В ответ – замешательство. Блаженные почему-то не понимают простого вопроса «Где дядя?», как будто с ними говорят на неведомом языке. Все как будто бледнеет в ответ на этот вопрос, и душа героя вдруг начинает быстро идти вниз, падать, как бы проваливаясь сквозь бесчисленные слои небес. Небеса уже не «держат» его. В конце этого падения выясняется, что дядя в аду и что условием райского сосуществования было не воспоминание его, забвение о нем. Вспомнив о дяде (случайное, в общем-то, воспоминание), герой исключил себя из райского мира. В результате он попадает туда, где находится дядя – это небольшой ад, где кроме дяди никого нет. Особых страданий тоже нет, вот разве что немного тесновато. Этот ад слегка напоминает знаменитый ад Свидригайлова – комнату с пауками, впрочем, без пауков. Похоже на обычную камеру-одиночку. Грешный дядя вначале радуется прибытию племянника (а то даже поговорить не с кем), но быстро выясняется, что говорить им не о чем – они почти не знают друг друга. К тому же дядя банален, как всякий закоренелый преступник-рецидивист. Единственное, на что он способен, это рассказы о совершенных им многочисленных убийствах. Вскоре Высшие Силы изымают героя из «мира дяди». Под конец ему предлагают выбор между двумя видами перерождения: стать россыпью ароматных подснежников или же необозримой мокрой грязью, слякотью, покрывающей все пространство России. Психоаналитик выбирает второе, говоря, что подснежники хотя и милы, но локальны и недолговечны, а русская слякоть есть и будет всегда – она возрождается каждую весну и царствует до поздней осени. К тому же она отражает небо. «Я бы не хотел стать недрами земли, но мокрой поверхностью быть согласен. Я счастлив, что смогу обнять Родину свою – об этом я не смел даже и мечтать. Ведь единственный настоящий рай – это слияние с возлюбленной, а я всю жизнь любил Россию». Он будет огромным, плоским, вечным, чавкающим и всхлипывающим под бесчисленными ногами и колесами. Разостлаться под ногами других – это ли не подлинное величие? Его всегда тянуло и к глобальности и к самоотдаче. В сущности, это материалистический финал.
Все чаще Княжко говорил с нами о нашем деде. Он перечитал все книги деда. Он подробно анализировал некоторые фрагменты этих старых книг. «Я чувствую с ним какую-то мистическую связь, – говорил Княжко. – Не зря наши фамилии так похожи. Игорь Князев и Олег Княжко – мы словно бы повторяем две «княжеские» позы, навеки запечатлевшиеся в русском сознании. Он – «князь Игорь», аскет,