До зимы было еще далеко, но я не хотел, чтобы она застала нас врасплох, как в прошлом году. Наш первый архитектор как-то не подумал о камине в главной гостиной, и это несмотря на постоянные напоминания. А я мечтал, как буду коротать долгие зимние вечера у растопленного камина, в котором потрескивают дрова.

      Так что я велел Хамзе найти каменщика.

      Хамза отправился на поиски и через час вернулся в сопровождении старика. Старик с длинной, седеющей бородой носил очки в белой оправе и темно-синий лабораторный халат; он ни слова не понимал по-французски.

      Хамза взялся за мое ухо и, чуть оттянув, громко прошептал:

      – Месье Тахир, это очень приличный человек. И ко всему прочему, набожный.

      – А это хорошо?

      Хамза кивнул:

      – Ну, конечно. В Марокко человеку с длинной бородой всегда можно доверять.

      Я спросил у каменщика: сумеет он выложить камин?

      Каменщик выдал что-то по-арабски.

      – Что он сказал?

      Хамза с уверенным видом покачивался на пятках:

      – Он сказал: сам Всевышний направил его по верному пути.

      – Вот как?

      Старый каменщик дотронулся до своего носа.

      – Две ноздри, – сказал он.

      – Ноздри?

      – Всевышний создал нас с двумя ноздрями, никак не с одной. В этом и кроется отгадка. Мы скопируем божественный чертеж.

      На следующий день вечером каменщик явился с тремя мешками цемента, кувалдой и бригадой длиннобородых братьев-мусульман.

      Они на цыпочках вошли в дом и трудились от заката до рассвета, прерываясь только на молитву. С наступлением сумерек они возобновляли работу.

      Хамза объяснил их ночные смены тем, что днем они каждый час посвящают изучению Корана.

      Спустя четыре ночи камин был готов. Я сложил в топке дрова, перемежая их обрывками газет и хворостом. И поднес к газете зажженную спичку. Не успел я и глазом моргнуть, как в камине уже бушевало пламя.

      Старый каменщик облизнул верхнюю губу.

      – Аллаху Акбар! – Аллах велик! – провозгласил он.