Последняя любовь президента. Андрей Курков
Читать онлайн книгу.
Это торцевое окно – единственное во всей стенке. Его пробили по капризу жены одного из предыдущих президентов. С улицы, конечно, окно смотрится по-дурацки, зато из него видны купола Андреевской церкви. И сейчас, в этом предгрозовом освещении они особенно красивы.
– Кофе сюда принеси! – Я на мгновение отвлекаюсь от роскошного вида и оборачиваюсь к помощнику, тенью бродящему за мной по квартире.
Подоконник здесь широкий и гладкий. На нем можно бы и обедать иногда. В полном одиночестве. Это такая ценность – одиночество. Чтобы понять, чтобы оценить состояние одиночества, надо дообщаться с людьми до рвотных рефлексов, до мгновенной и нескрываемой реакции на конкретные физиономии. И потом, после этого, завтрак в полном одиночестве – это ни с чем не сравнимое удовольствие.
Я смотрю на ставшие матовыми от предгрозового затмения купола. Между мной и куполами вдруг возникает движение. И странный звук, словно из детства, прорывается в реальность. Это град! Огромные градины лупят по медному карнизу, бомбят Десятинную. Редкие туристы, только что стоявшие возле памятника Проне Прокоповне, убегают к пивной палатке, под синей брезентовой крышей которой уже скопилось достаточно людей. Я поднимаю глаза на холм напротив слева. Там стоит страшноватая восстановленная Десятинная церковь, которая когда-то похоронила под своими обломками сотни киевлян, прятавшихся от монголо-татар.
Градины размером с лесной орех продолжают сыпаться с неба. Интересно, не это ли явление природы подбросило идею изобретателям бомбардировщика?
Серебряный кофейник замечательно смотрится на зеленоватом мраморе подоконника. Я отхожу на пару шагов назад и наклоняюсь, чтобы и купола, и кофейник были в одну линию. Красиво!
Помощник наливает кофе, приносит и горячий круассан.
Мягкий, пышный круассан растворяется во рту. Смена вкусовых ощущений – истинный праздник. Вчерашний вечер оставил на память вкус пятидесятилетнего коньяка «Мартель». Вкус сохранился до утра. Реальная причина – я просто не чистил зубы. И с утра не хотел. Но потом, через полчаса, после града и кофе, я их почищу.
– Господин президент, – раздается за спиной осторожный голос помощника, – Николай Львович звонил.
– Ну? – спрашиваю я не оборачиваясь.
– Просил передать, что идет град.
– Да? – усмехаюсь я. – Это все?
– Нет. Очень просил о встрече – на десять минут. Сейчас.
Исправляется, думаю о Коле Львовиче. Позавчера я его спустил с лестницы. Он зашел ко мне в спальню в полпервого ночи с какими-то «бумажками на подпись». Ночью никогда ничего подписывать нельзя. Это я уже на своем опыте усвоил. Сознание спит или хочет спать, а ты хочешь побыстрее освободиться – и нет ничего проще, чем подписать что-нибудь почти не читая.
Колю Львовича я принимаю тут же в ванной. В руках у него – кожаная папка. Интересно, что за документики там лежат сегодня.
Я стою спиной к куполам и думаю: надо бы предложить ему сесть. Выбор небольшой – унитаз и биде. Унитаз с крепкой крышкой, биде – без.
– Присаживайся! –