ИРИНА. Я так и знала, что вы здесь. (Садится рядом.)

      ДЕНИСОВ. Невелик секрет. Я тут каждый вечер после работы посиживаю, когда погода позволяет.

      ИРИНА. Мне тоже тут нравится. (Пауза.) Игорь Иванович, что с вами происходит?

      ДЕНИСОВ. А что не так?

      ИРИНА. Да все не так. Третий день ходите как в воду опущенный. Это после того разговора с Богдановым, да?

      ДЕНИСОВ. Хм… ну, в общем, да.

      ИРИНА. Все-таки надо было Максу глаза выцарапать. Вот ведь козел, подставил.

      ДЕНИСОВ. Макс, при всех недостатках, – вовсе не козел, так что пусть живет… неуклюже. Дело вообще не в нем.

      ИРИНА. А в ком? В Богданове?

      ДЕНИСОВ. Даже и не в Богданове.

      ИРИНА. А в ком тогда?

      ДЕНИСОВ. Во мне, Ирочка, во мне.

      ИРИНА. Игорь Иванович, ну что вы загадками говорите?..

      ДЕНИСОВ. Нет тут никаких загадок. Конечно, выслушать, что ты устарел, отстал от жизни и вообще силы уже не те, – обидно. Но еще обиднее сознавать, что во многом это правда. Остается подойти к зеркалу, посмотреть себе в глаза и честно признать, что твое время ушло.

      ИРИНА. Это вам все Богданов сказал? Сволочь он.

      ДЕНИСОВ. Ну, это как посмотреть. Во всяком случае, не дурак. Два высших образования, успешный опыт управления, решительный характер. Он просто такой современный Лопахин из «Вишневого сада». Молодой циничный прагматик. Или прагматичный циник – это как угодно. Ради выгоды все сметет, все вырубит, через все переступит. Но при этом не его вина, что мне стукнуло шестьдесят и эта эпоха уже не моя.

      ИРИНА. Игорь Иванович, дорогой, ну зачем вы так говорите?

      ДЕНИСОВ. Да ведь так оно и есть. Время идет своим чередом, и мы к этому привыкли. Жизнь рано или поздно проходит – и тут ничего нового. Но почему так быстро? (Неловко улыбается.) Вроде только вчера родители провожали в первый класс. Я и школьную линейку отлично помню, и букет цветов, который мама сунула в руку, и сентябрьское тепло на пороге школы… А ведь прошло уже больше полувека. И вот сидит почтенный пожилой человек на садовой скамейке и утомляет молодую красивую женщину лирическим брюзжанием о скоротечности времени.

      ИРИНА. Ничуть вы не утомляете, это во-первых. И ничего вы не брюзжите. С чего вам брюзжать? Вы – не старый, импозантный умный человек, талантливый журналист. Это я вам говорю как молодая красивая женщина. В смысле, коллега. Вы просто размышляете