За день до этого назначения Николай принял в Александровском дворце Царского Села депутацию рабочих, которых тщательно отобрал и подготовил к встрече генерал-майор Трепов.

      – Аликс, я обязан объясниться со своими тружениками, – пил кофе вместе с супругой Николай.

      – Ники, надеюсь, их обыскали и забрали ножи и наганы, – рассмешила она супруга.

      – И пушки тоже, – промокнув салфеткой губы, чмокнул жену в щёку.

      – Ники, ты шутишь, а я чуть не умерла от страха на Крещенье, – перекрестила его спину, когда муж направился к двери.

      Перед входом в Портретный зал, где собрали на аудиенцию рабочих, императора ждали барон Фредерикс, Трепов, дворцовый комендант Гессе и несколько человек Свиты.

      Когда император в сопровождении сановников вошёл в зал, рабочие, по русскому обычаю, низко поклонились ему – Трепов раз десять показал, как это следует делать.

      Достав бумажку, Николай прочёл составленную генерал-губернатором речь – заучить поленился, да и не было времени: «Я призвал вас для того, чтобы вы могли лично от меня услышать слово Моё, – что-то слишком на-пыщенно, – подумал он. – Прискорбные события с печальными, но неизбежными последствиями смуты произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменникам и врагам нашей родины…»

      Слушая императора, рабочие вздыхали и крестились.

      Закончив речь и сунув шпаргалку в карман, царь подошёл к ним и заговорил просто и понятно:

      – Приглашая вас идти к Зимнему, где меня в тот день не было, враги государства подняли вас на бунт… Ведь идёт война и все истинно русские люди обязаны не покладая рук трудиться, чтоб одолеть супостата. А вы ему помогаете.., – с удовольствием заметил, что некоторые покраснели от стыда, а кое у кого на глазах вступили слёзы.

      После приёма их отвели в Знаменскую церковь, а потом в здание лицея, где сытно накормили обедом, одарив подарками на память, и вручили отпечатанный на гектографе текст царской речи, отправив затем на экстренном поезде в Петербург.