Наверное, я потратил немало сил. Приблизительно четыре месяца – почти до конца ноября – со мной не происходило ничего такого, экстраординарного. Я отдался обыденности, посвятил время мирским делам. Помогал отцу, вежливо сидел на уроках. Правда, ни с кем не водился, зато и хамить перестал. Попросил прощения у всех, кто согласился меня выслушать. В общем, проникся настроением особого, святого смирения.

      Такая вот была история с расщеплением.

      Я твердо убежден: у каждого человека память может «оттаять» и возвратить себе утраченную чувствительность. Но для этого нужны: а) огромные усилия, которые сопровождаются б) огромными страданиями; в) кому в наше время интересно охотиться за ветром на таких невыгодных условиях? В душе я понимал, что далеко не каждому интересно терять время на призраки, «невидимые органы» и прочую белиберду. В самом деле, живем только раз, и делать это нужно, как писал кумир моего октябрятского детства Николай Островский: так, «…чтоб не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтоб не жег позор за мелочное прошлое, и чтобы ты, Петя, мог сказать нах: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение…»

      Каждый сам выбирает, как жить и как не жить.

      Поэтому я решил оставить людей в покое. Какими бы они там ни были – люди перестали интересовать меня. Каждый сам выбирает цель – я не мог обвинять их. Да и не было интереса этим заниматься. Только бы не «жег позор за мелочное прошлое». Они такие же, как и я.

      Мы одинаковые.

      Нас не за что жалеть.

      Я окончил школу, хорошо провел выпускной. Мог ли я год тому назад вообразить, что смогу получить удовольствие от выпускного? О нет, я считал это ниже собственного достоинства – наслаждаться тем же, что и другие люди. Но теперь, когда интерес к людям пересох, я ощутил, что могу без всякого ущерба для собственного достоинства, без какой бы то ни было брезгливости общаться с кем угодно. Я даже обновил некоторые старые знакомства – правда, умышленно удерживал их незначительными в эмоциональном плане, но эти люди вправду были о’кей, они были мне по душе и чем-то даже импонировали.

      Когда-то я боялся, что откровенность с человеком – залог того, что он использует полученные знания и нанесет удар в уязвимое место. На деле же оказался в парадоксальной ситуации – как бы глубоко я ни открывался, я не становился от этого слабее, а мой противник – сильнее. Да тут еще и выяснилось, что все поединки как-то прошли без моего участия. Противников не стало. Может, выветрились. А может, их и не было, этих противников.

      Незаметно с меня слезла маска хитрого куркуля, который что-то там себе знает, но никому не скажет. Может, я и вправду что-то знал, но зуб даю: знание это никому, кроме меня, не надо, а кому надо, тому и откроется, рано или поздно.

      Лето в нашей семье выдалось беспокойным. Неля без продыху скандалила с мамой относительно