Кровавый след. Деон Мейер
Читать онлайн книгу.
редъявило обвинения двум гражданам ЮАР, Фархаду Ахмеду Дократу и Юнаиду Измаилу Дократу, а также связанным с ними лицам в пособничестве и финансировании организации «Аль-Каида». По данному указу заморожены все активы названных лиц на территории США, введен запрет на деловые и финансовые операции между гражданами США и названными лицами.
1
31 июля 2009 г., пятница
Измаил Мохаммед бежит по крутому склону Хейлигер-Лейн. Бешено развеваются фалды белой галабеи; воротник-стойка расстегнут в соответствии с требованиями современной моды. Беглец отчаянно размахивает руками – не только для того, чтобы сохранить равновесие, но и из-за смертельного страха. С его головы на мостовую на перекрестке падает вязаная шапочка-куфи. Измаил Мохаммед с надеждой смотрит на лежащий внизу город. Если он успеет добраться до центра, он спасен.
За его спиной во второй раз распахивается дверь. Из одноэтажного строения рядом с бокапской мечетью в Скотсеклофе выбегают шестеро мужчин, тоже в традиционной мусульманской одежде, и смотрят ему вслед. Один выхватывает пистолет. Он торопливо целится в фигуру Измаила Мохаммеда, успевшего отбежать метров на шестьдесят, и дважды стреляет наугад. Вышедший последним человек постарше бьет стрелка по руке снизу вверх, крича:
– Нет! Догнать его! Схватить!
Трое молодых людей бегут за Измаилом. Те, что постарше, остаются на месте и наблюдают за погоней.
– Шейх, почему вы не дали его убить? – спрашивает один.
– Пока нельзя, Шахид. Он подслушивал!
– Вот именно. Подслушивал и сбежал… Говорит само за себя.
– Но мы не знаем, на кого он работает.
– Кто, Измаил? Неужели вы думаете, что он…
– Никогда нельзя знать заранее.
– Нет. Он слишком… неуклюжий. Возможно, на кого-нибудь местных… Например, на НРА…
– Надеюсь, ты прав. – Тот, кого назвали Шейхом, следит, как преследователи перебегают по переходу Кьяппини-стрит, и обдумывает дальнейшие шаги. Снизу, на Бёйтенграхт, слышится вой сирены. – Поехали отсюда, – хладнокровно говорит Шейх. – Все поменялось. – Он быстро шагает вперед, к своему «вольво».
Со стороны центра доносится завывание еще одной сирены.
Она издали угадала его намерения по походке. Пятница, пять часов дня. Шаги торопливые и целеустремленные. Ею овладело дурное предчувствие; на плечи словно навалилась тяжесть. С огромным трудом она заставила себя отгородиться, успокоиться.
За Барендом тянулся шлейф запахов: шампунь, дезодорант – пожалуй, дезодоранта многовато. Даже не глядя, она могла сказать, что он куда-то собирается. Снова по-другому уложил волосы. Экспериментирует…
Он сел на высокий барный табурет за стойкой и весело спросил:
– Как дела, мам? Чем занимаешься?
– Готовлю ужин, – безропотно ответила Милла.
– А-а-а… Я-то сегодня ужинаю не дома.
Как она и думала. Скорее всего, Кристо тоже не вернется к ужину.
– Мам, тебе ведь сегодня не нужна машина? – спросил он тоном, отточенным за долгие годы до совершенства – он как будто заранее обижался на нее и в чем-то обвинял, но не явно, не открыто. Поразительное сочетание!
– Куда ты собрался?
– В город. Приедет Жак. Он получил права.
– Куда именно в город?
– Мы еще не решили.
– Баренд, я должна знать, – заметила она, не повышая голоса.
– Да-да, конечно, я тебе попозже скажу. – Прорываются первые нотки раздражения.
– Когда вернешься?
– Мама, мне восемнадцать лет. Когда папе было столько же, сколько мне сейчас, он служил в армии.
– В армии живут по уставу.
Он досадливо выдохнул:
– Ладно, ладно… Мы… поедем домой в двенадцать.
– То же самое ты говорил на прошлой неделе. А вернулся в третьем часу ночи. Ты учишься в выпускном классе, у тебя экзамены на носу…
– Гос-споди, мам, хватит уже об этом! Мне отдохнуть хочется! Тебе что, жалко?
– Нет, не жалко. Отдыхай, но знай меру.
Он презрительно хмыкнул, словно показывая: не такой он дурак, чтобы ей верить. Она заставляла себя не реагировать.
– Я же сказал, мы поедем домой в двенадцать.
– Пожалуйста, не пей.
– С чего ты вдруг так разволновалась?
Ей хотелось ответить: «С того, что недавно я нашла в твоем шкафу пол бутылки бренди. Ты неумело спрятал ее за стопку трусов. А рядом лежала пачка «Мальборо».
– Я обязана волноваться за тебя. Ты мой сын.
Молчит – значит, согласен… Она вздохнула с облегчением. Он добился чего хотел. До сих пор им удалось не поссориться. Потом она услышала, как он нетерпеливо постукивает ногой по стойке, как вертит