Путеводитель потерянных. Документальный роман. Елена Макарова
Читать онлайн книгу.
Елена-Элишева. Я тоже имею право на два имени.
На прощание я все-таки спросила научного сотрудника про мост с тремя рыбами по дороге из Бухловице в Вену. Рядом с ним должны быть черные часы. Он молча поклонился и ушел.
Это был явный перебор.
В Бзенец я вернулась ненамного позже обещанного. Восьмидесятипятилетняя Вера Женатова ждала меня в саду, в том же утреннем розовом платье в белую крапинку. На столе были разложены очередные реликвии. Не ручка от воображаемой глиняной чашки, не павлин в виде дедушки – реальные предметы, которые Вера насобирала по дому, пока я болталась бог весть где.
– Это я, – протянула она мне фотографию милой девочки, в которой она, сегодняшняя, узнавалась легко. – Как раз с той поры, когда Петр меня рисовал и вводил в краску.
Одна фраза. И перечеркнуто расстояние в сотню световых лет. В сад к Вере Женатовой явился Кин. Не художник, поэт и драматург, убитый в возрасте 25 лет, а мальчик в очках, разглядывающий девушку, которая, преодолевая смущение, сидит перед ним на стуле.
Курт Вайнер, 1945. Архив Е. Макаровой.
Вера Женатова и Елена Макарова, 2007. Фото С. Макарова.
– Еще ты меня спрашивала про одного парня из фотоальбома, помнишь?
– Да.
– Его зовут Курт Вернер, после войны он какое-то время жил в Бзенце.
– Какое отношение он имел к Кину?
– Никакого. В Освенциме его опекал зубной врач Блюмка, о нем ты все знаешь. Курт остался сиротой, и Блюмка привез его с собой в Бзенец. Приглядись, фото сорок шестого года, как оно попало в этот альбом? Теперь Курт в Израиле, мы с ним переписывались, да чего-то умолк. А вот что, навести-ка ты его и отпиши, – Вера обняла меня и расцеловала в обе щеки. – Приросла я к тебе душой. Правда ведь, за два дня так сроднились, словно жизнь вместе прожили. Возвращайся поскорей! А Куртичка пожури, пусть хоть открытку пришлет.
Вернеры жили в Кирьоне, неподалеку от Хайфы. Трубку взяла его жена Рахель, иврит с шепелявостью, как у Эльзы, Элишевы и как там ее еще…
Не говорю ли я по-испански?
– Нет.
– Жаль. Впрочем, мы только между собой говорим по-испански. А с чужими – на иврите.
С готовностью записавшись в чужие, я объяснила про Веру Женатову. На иврите.
– Ах, Вера, золотой человек, мы у нее гостили… Приезжайте к нам! После инсульта Курту необходимо общение, а говорить не с кем. Кроме меня, – добавила со вздохом Рахель.
Из Терезинской «Памятной книги» я выписала данные Курта. Родился в 1925 году, депортирован в Терезин из Остравы с бабушкой, родителями и братом в сентябре 1942-го, оттуда в Освенцим в январе 1943-го. Освобожден в Кауферинге. Родители и брат погибли в Освенциме, бабушка умерла в Терезине через месяц после прибытия.
Маленькая квартира Вернеров была завешена и уставлена огромными