Занимательная история Церкви. Владимир Соколов
Читать онлайн книгу.
воплощения Иисуса – не ясны: значит, надо стоять за ясное и отвергать неясное. Они вообще не рассуждали о Логосе, держась за самое надежное – единство Бога. На Христа две ветви монархиан смотрели по-разному: динамические монархиане считали Его просто человеком, не имевшим никакого отношения к божественной природе, а модалисты – Богом, абсолютно тождественным Богу-Отцу. И в том, и в другом случае монархиане оказывались правы, поскольку Бог по этим представлениям не «делился» божественностью с Христом и сохранял Свое единство.
Динамический монархизм проповедовали уроженец города Византия Феодот Кожевник и его ученики Феодот Банкир и Артемон. Их учения иногда называют адопционизмом (от латинского adoptio – «усыновлять), потому что они считали Христа простым человеком, который был только избран, «усыновлен» Богом. Христианские богословы к тому времени хорошо усвоили уловки греческих софистов: во время гонений Феодот Кожевник невозмутимо отрекся от Христа и в оправдание заявил, что он отрекся от человека, а не от Бога. Ведь в Писании нигде не сказано, что Иисус – Бог: Деве Марии говорится, что «на тебя снизойдет Дух Святой», но не «родится от тебя Дух Святой». По мнению Феодота, Иисус был всего лишь полнее наполнен Духом Святым, чем другие люди, – в Нем присутствовала некая особая «добродетель».
Павел Самосатский
Самым выдающимся мыслителем из динамических монархиан был антиохийский епископ Павел Самосатский. Павел принял епископский сан в 260 году, а уже в 264 в Церкви был поставлен вопрос о его неправославии. В то время епископ Антиохии стоял на третьем месте после римского и александрийского, и еретичество такого высокопоставленного лица было серьезной проблемой, требовавшей немедленного решения.
Для осуждения Павла имелись все основания. Павел учил, что есть только один и единственный Бог, одно лицо и одна сущность, из которых не может происходить ничего множественного. Слово – не ипостась Бога, а всего лишь Его свойство, а именно – мудрость (по-гречески София), которая может нисходить на людей в большей или меньшей степени и при этом обретать как бы самостоятельно существование. Так Слово нисходило на пророков, но в наибольшей и полнейшей степени – на человека Иисуса. Между Иисусом и Словом установились отношения дружбы, или «синергии», как между двумя совершенно самостоятельными и независимыми природами, человеческой и божественной.
Павел был очень изощренным диалектиком. Отстаивая свои взгляды, он делал это так тонко и искусно, что представления о его учении всегда оставались не совсем ясными. На соборе специальным писцам, тахиграфам, приходилось подробно записывать рассуждения Павла, чтобы не потерять нить его аргументации и не запутаться в хитросплетениях его возражений и уловок. Чувствуя неправославный дух его учения, епископы никак не могли поймать его за руку и уличить в ереси. Словно богословский протей, он менял свой облик, как только его хватали: уклонялся и отступал при нападении,