Он замолчал. Немедля, без ответа,

      Пустился в путь дальнейший Сатана,

      Обрадован, что берег он увидит

      В широком море странствий наконец.

      Со свежей, новой бодростью и силой

      Он, пирамиде огненной подобно,

      Вознесся ввысь, в широкое пространство,

      Сквозь вечный спор враждующих стихий,

      Меж ними путь свой смело пролагая.

      Опасностей и трудностей он больше

      Здесь претерпел, чем Арго[67], проходя

      Босфор меж двух сходящихся утесов,

      Иль Одиссей, когда он на обломках

      От корабля, Харибды избегая,

      Свой правил путь в другой водоворот.

      Так с беспокойством и трудом прошел он

      Свой путь, – теперь с трудом и беспокойством,

      Но с той поры, как он его прошел,

      Свершилося паденье человека, —

      И как переменился этот путь!

      Здесь Грех и Смерть (по попущенью Неба),

      Идя отважно по следам Врага,

      Построили широкую дорогу,

      Мощенную над этой бездной мрака,

      И пропасть та кипящая несла

      Покорно мост длины неимоверной

      От Ада вплоть до крайнего предела

      Земного мира бренного; тот путь

      Легко отпадших духов сообщает

      С землей, чтоб искушать они могли

      Или карать всех грешных смертных, кроме

      Лишь тех, кого, по милости особой,

      Хранят Господь иль Ангелы добра.

      Вот наконец священное влиянье

      Свое являет животворный свет;

      Со стен небесных в недра темной Ночи

      Заря, мерцая,