О, для чего теперь не прозвучал

      Тот громкий голос предостереженья[91],

      Который был с высот Небес услышан

      Тем, кто нам Апокалипсис открыл,

      Когда дракон, вторично пораженный,

      Пришел во гнев, чтобы отомстить

      На человеке за свое крушенье:

      «О горе вам, живущим на земле!»

      Когда б теперь раздался он, быть может,

      Он вовремя еще предостерег бы

      Блаженных наших праотцев, что к ним

      Теперь подходит близко Враг их тайный,

      И от его смертельной западни

      Они тогда избавиться могли бы.

      Как раз теперь спустился Сатана,

      Воспламененный яростью великой,

      Чтоб искусить и после обвинить

      Род человека и на нем, невинном

      И слабом, отомстить за все потери,

      Которые понес он в первой битве,

      За бегство в Ад позорное свое.

      Он быстротой своей все недоволен,

      Хоть смело и бесстрашно он свершил

      Далекий путь; похвастаться удачей

      Пока еще не может он, и вот

      К своей попытке страшной приступает,

      Которая, готовая родиться

      На свет, ему волнует бурно грудь

      И, как оружье дьявольское, больно

      Ему назад удар свой отдает.

      Его терзают ужас и сомненье,

      Внутри его бушует бездна Ада:

      Он носит Ад в себе и вкруг себя

      И, как бы место ни переменял он,

      Уйти от Ада может так же мало,

      Как убежать от самого себя.

      Теперь в нем совесть снова пробуждает

      Заснувшее отчаянье; проснулось

      Воспоминанье горькое о том,

      Чем был он, чем он стал и что в грядущем

      Грозит ему: всегда ведь злое дело

      К страданью только злейшему ведет.

      То он направит на Эдем прекрасный

      Печальный взор свой, то опять посмотрит

      На Небеса и пламенное солнце;

      И, прерывая вздохами слова,

      Так начал он, перебирая думы:

      «О ты, в венце своей великой славы,

      Одно в своих владеньях, как Господь,

      На этот мир взирающее новый,

      Ты, пред которым все тускнеют звезды

      И преклоняют голову свою, —

      К тебе взываю, но не зовом друга,

      Тебя зову по имени, о Солнце,

      Чтоб рассказать, как ненавижу я

      Твои лучи, которые мне скорбно

      Напоминают, как я страшно пал,

      Хоть прежде