Три выбора. Юрий Кемист
Читать онлайн книгу.
(в основном грязноватых и тусклых) в сторону Эммочки, отсчитал семь червонцев, получил на сдачу новенький рубль, присоединил к оставшейся куче блестящей мелочи, сгреб ее в кошелек, и, не оглядываясь, решительно вышел из зала.
Я тут же накрыл вспотевшей от волнения ладонью груду металлических кружков, которую Эмма не успела сбросить в тарелку с монетами, стоявшую под рукописным плакатиком «Кошке на молочко», и строго сказал:
– Реквизировано инспекцией Наркомздрава – на монетах много грязи и вредных бактерий! Получите компенсацию – один рубль в денежных знаках, имеющих хождение по территории Рассейской Федерации! И мою, конечно, плату – сто десять рублей, можете даже и не считать…
Эммочка улыбнулась, и ничего не ответив, обратилась к Иосифу Самуиловичу:
– А с вас сколько?
…Выйдя из лифта, в коридоре, Василий Васильевич уже по деловому бросает нам:
– Прошу полчаса меня не беспокоить! – и скрывается за дверью собственного кабинета, имеющего отдельный выход в коридор. Мы переглядываемся, и каждый понимает, что настал момент священнодействия с конвертами. И что через полчаса нас начнут вызывать «для воздаяния». Дождались-таки!..
О процедуре воздаяния, эмоциях и ритуалах, ее сопровождающих, о тайных доктринах «справедливого вознаграждения», шутках шефа, предусмотрительности Ильи Стефановича, розыгрышах и оплошностях Елены Петровны, смущении Иосифа Самуиловича, а также о моем удовлетворении от результатов процедуры.
Доходы умножай, гони от сердца лень
И белу денежку бреги на черный день.
В комнате ощущается невидимое напряжение, какое-то необъяснимое единение всех присутствующих, и даже Елена Никоновна, которая, казалось бы, лучше других знала, что сейчас будет происходить, вместе со всеми, забыв на время свои «дебеты» и «кредиты», «проводки» и «балансы», мысленно перебирала свои поступки за последний месяц.
Каждый как будто настраивался на «самоисповедь» и даже более откровенно, чем если бы он стоял перед алтарем, перебирал день за днем и свои успехи, и прегрешения. Последних, разумеется, было больше, что огорчало, но зато первые были гораздо более яркими и значимыми. И, как правило, более видимыми.
Счет тут был «истинно Гамбургским» – в исповедальне перед кающимся грешником стоит все-таки «внешний судья», тоже не ангел, хоть и «полномочный представитель неподкупного суда», и ему можно, рассказав правду, одну только правду и ничего, кроме правды, сообщить все же не всю правду. А вот перед собственной совестью это не проходит.
Но в нашем случае эта «исповедь в чистилище» – перед собой на рабочем месте – ещё не была финалом. Самое «практически важное» происходило за дверью, в кабинете. А там, как и в исповедальне, перед тобой стоял «судья во плоти и крови». Да еще и без «высочайших полномочий» (правда, с абсолютной свободой воли, что для «судии» было, конечно, гораздо важнее).
Да и не был кабинет исповедальней, никто