О мире и человеке. Сборник статей. протоиерей Андрей Ткачев
Читать онлайн книгу.
беглец охотнику, которого в конце рассказа предательски застрелит, – как горят огни в большом городе. Они манят. Там милые, хорошие люди, у них тепло, мягко, играет музыка. Они вежливые и очень боятся смерти. А я иду по городу, и он весь мой. Почему же они там, а я здесь? Понимаешь?»
Это еще она проблема городов, которые чем больше по размеру, тем страшнее на окраинах. Маня теплом и сытой праздностью, они способны ужаснуть подлинными джунглями, куда лучше не заходить с наступлением сумерек.
В отечественном кинематографе этот контраст выражен в фильме Балабанова «Брат». Для доброго немца Гофмана город – это безликая сила, способная любого изломать. А для Данилы это место жительства массы слабых людей. И Данила без страха ходит по шумным улицам с плеером в ушах, потому что сам может убить кого хочешь.
Двусмысленность – одна из характеристик нашей жизни. Срубая лихо голову одной проблеме, мы вскоре обнаруживаем уже две головы на месте недавней смертельной раны. Со временем и руки устают, и лезвие тупеет, а сложности все умножаются на глазах у сражающегося со сложностями человека.
Дело не в городах и не в бегстве от них. Дело в самом человеке, который, куда бы ни пришел, всюду приносит себя самого, причем себя испорченного. Так и заканчиваются «Цыганы». Укорив вначале городское рабство и воспев природную простоту, Пушкин заключает все же, что:
Счастья нет и между вами,
Природы бедные сыны!
И под издранными шатрами
Живут мучительные сны.
Александру Сергеевичу спать до Страшного Суда в надежде на милость Бога и людские молитвы. А нам жить еще, сколько Бог даст, всматриваясь в черты окружающей жизни и пытаясь понять ее. Для чего, собственно, и книги пишутся, и разговоры разговариваются.
Демократические процедуры
Демократические процедуры – вещь хорошая, но вряд ли такая уж безальтернативная. Демократия и торжество личных свобод диалектически превращаются в свой антипод, если их пытаются изобразить чем-то единственно правильным, часто не к месту цитируя Черчилля. Демократия, мол, несовершенна, но лучшего, дескать, никто не придумал, и так далее и тому подобное. Все это достойно сомнений. И можно Черчиллю предпочитать Станиславского, говоря «не верю».
Вас не смущает голосование? То есть сам принцип, при котором побеждает большинство? Меня смущает. Что-то подсказывает мне, что большинство вовсе не обязано быть правым по сути. Большинство способно чудовищно заблуждаться. А ему вручают санкцию на непогрешимость суждений на основании одного лишь количественного перевеса. По меньшей мере – странно. По большей – чудовищно.
Предположим, что мы заблудились в лесу. «Мы» – это некая разношерстная группа людей, случайно оказавшихся вместе, как пассажиры поезда. «Сумма избирателей» часто именно такова. Темнеет. Есть нечего. В душу заползает страх. Нужно куда-то двигаться, поскольку пребывание на одном месте угрожает смертью. Начинается галдеж и обмен