Под солнцем Тосканы. Фрэнсис Мэйес
Читать онлайн книгу.
как я читала, когда работал над проектом, ночевал вместе с тремя своими каменотесами. В больших флорентийских палаццо надо пройти через одну огромную комнату, чтобы попасть во вторую; коридоры, видимо, считались разбазариванием метража.
Западная часть дома – по одной комнате на каждом этаже – отгорожена стеной; это помещения для contadini – крестьян, семейств фермеров, которые выращивали оливковые деревья и возделывали виноградник. Узкая каменная лестница поднимается вверх к этим комнатам, в них нет входа из хозяйской части, разве что через переднюю дверь кухни. На фасаде дома эта дверь, две двери, ведущие в конюшни, и большая парадная, а еще четыре окна. Я мысленно вижу их с новыми ставнями, распахнутыми настежь, в дом плывет нежный аромат лаванды и роз, между окнами стоят горшки с лимонными деревцами, и дом полон людей и движения – внутри и вокруг. Синьор Риццатти поворачивает ручку двери в фермерскую кухню – ручка остается у него в руке.
Позади жилища для фермеров к третьему этажу гвоздями приколочена комнатка с санузлом, вцементированным в пол, – это следующий шаг к прогрессу после уборной без канализации. В этой части дома не было наверху проточной воды, так что фермеры, должно быть, сливали за собой из ведра. Две настоящие ванные комнаты располагаются на лестничных площадках. Такая планировка все еще встречается в каменных домах, построенных до появления внутридомной сантехники. Нередко я вижу дома с уборными, висящими на стене; иногда их поддерживают тонкие деревянные столбы, выходящие под углом из стены здания. В небольшой ванной комнате, которая, по-моему, была устроена в Брамасоле первой, низкий потолок, пол выложен камнями в шахматном порядке и установлена очаровательная сидячая ванна. Большая ванная комната, видимо, была добавлена в пятидесятые годы, незадолго до того, как в доме перестали жить. Кто-то принял безрассудное решение: стены от пола до потолка выложены кафелем – розовым, голубым и белым, – получились бабочки, пол облицован голубыми плитками другого тона, и вода течет из душа прямо на пол, растекается по нему. Головка душа прикреплена на стене так высоко, что от струи воды поднимается легкий ветерок и повешенная нами в углу штора заворачивается вокруг ног.
Из спальни второго этажа мы выходим на L-образную террасу, облокачиваемся о перила, и перед нами открывается изумительный вид на долину, фруктовые и оливковые рощи. Мы воображаем себе будущие завтраки здесь, под нависающим цветущим абрикосовым деревом. Перед нами – склон холма, заросший дикими ирисами, – сейчас повсюду торчат их засохшие стебли. Я вижу, как моя дочь со своим другом, намазавшись маслом для загара, читают романы, разлегшись на шезлонгах, а рядом стоит кувшин с охлажденным чаем. Пол на террасе кирпичный, как во всем доме, только тут плитки живописно истерлись и обросли мхом. Однако синьор Риццатти хмурится при виде этих плиток. Когда мы спускаемся, он указывает на потолок лимонария, он находится как раз под этой террасой: потолок тоже оброс мхом и даже местами крошится.