Конец парада. Каждому свое. Форд Мэдокс Форд
Читать онлайн книгу.
мук и не уберегли этого славного парня от невыносимых страданий?
– Ваша правда, отец, – сказала миссис Саттертуэйт. – Временами при мыслях об этом на меня нападает дрожь. Не подумайте, сама я не принимала участия в этом обмане. Но я не могла ему помешать. Сильвия – моя дочь, а ворон ворона, как известно, не клюет.
– А порой надо бы, – презрительно заметил священник.
– Неужели же, – продолжила миссис Саттертуэйт, – я как мать, пускай и плохая, в ситуации, когда дочь мою «обрюхатил», как это называют кухарки, женатый мужчина, должна была помешать этой свадьбе, которая была для нас как дар Божий…
– Не примешивайте имя Господне к грязным интрижкам девок с Пикадилли! – возмущенно воскликнул священник, а после ненадолго затих. – Господи, помилуй, – сказал он. – И не спрашивайте меня, как надо и не надо было поступать. Вы же знаете, что я любил вашего мужа как брата; что я любил и вас и малютку Сильвию с первых дней ее жизни. И слава богу, что я не ваш духовник, а просто друг во Христе. Потому что, задай вы мне этот вопрос, у меня нашелся бы только один ответ… – Он резко прервался и спросил: – Где же эта женщина?
Миссис Саттертуэйт закричала:
– Сильвия! Сильвия! Иди сюда!
Дверь отворилась, и в темную комнату хлынул свет. На пороге появилась высокая фигура, очень глубокий голос произнес:
– Не могу понять, мама, как ты здесь живешь, – тут же грязно и темно, как в трюме! – С этими словами Сильвия Титженс прошла в комнату. А потом добавила: – Впрочем, это не особо важно. Какая скука.
Отец Консетт простонал:
– Господи помилуй, она словно Дева Мария кисти Фра Анджелико.
Сильвия Титженс была удивительно высокой, стройной и грациозной; светлые, чуть рыжеватые волосы она собирала в элегантную прическу, украшенную эффектным обручем. Ее овальное, правильное лицо имело выражение равнодушное и невинное – такое часто можно было увидеть на лицах парижских куртизанок лет десять назад. Сильвия Титженс решила, что раз уж у нее есть завидная возможность бывать везде, где хочется, и очаровывать каких угодно мужчин, то нет нужды изображать на лице особое оживление, к чему стремились более посредственные красавицы в начале двадцатого века. Она медленно отошла от двери и томно опустилась на диван у стены.
– А вот и вы, отец, – заметила она. – Руку вам протягивать не стану – вы наверняка откажетесь ее пожать.
– Я ведь священник, – сказал отец Консетт, – а посему не смог бы вам отказать. К сожалению.
– Как по мне, здесь невыносимо скучно, – повторила Сильвия.
– Завтра ваше мнение изменится, – сказал священник. – Есть тут парочка юношей… А еще можно отбить лесничего у служанки вашей матери.
– Вы хотите меня оскорбить, – заметила Сильвия. – Но мне нисколько не обидно. С мужчинами покончено. Мама, скажи, у тебя ведь тоже в молодости случился переломный момент, когда ты пообещала себе, что в твоей жизни больше не будет мужчин? Всерьез пообещала!
– Да, – ответила