Сказание о граде Ново-Китеже. Михаил Зуев-Ордынец
Читать онлайн книгу.
из Детинца!
– У скольких с костей мясо ободрал тот Ободранный Ложок!
Широкоплечий кузнец с подпаленной у горна бородой крикнул железным, громыхающим басом:
– Бирюч, эй! Передай в Детинец: не пойдут, мол, кузнецы на белое железо!
– Да ить ее боголюбие старица приказала, – послышался голос смирного мужика. – Как откажешься?
– А иди ты со своей старицей знаешь куда?! – заорала толпа.
– Детинские верховники народ, как восковую свечу, сгибают, а ее боголюбие крестом их заслоняет!.. «Боголюбие»!
В толпе становилось все теснее, душнее. Не выдержав, запричитала, как над покойником, женщина, заплакали горько дети. В толпе вздыхали, охали, ругались.
– Доколе же мы будем эту муку терпеть?! – выкрикнул вдруг горячо Псой, встрепанный мужик. – Эх, смелому горох хлебать, а трусу и редьки не видать! На дым ихнее гнездо пустить надобе, за рога взять все ихнее отродье! – погрозил он кулаком Детинцу. – А крышу ихнюю золотую я бы тебе, Сысой, на сарай подарил, – зло засмеялся он, глядя на робкого мужичка.
– Вот это настоящий разговор! – хлопнул Птуха Псоя по спине. – Давай, браток, знакомиться. Как твои позывные? Величают тебя как?
– Псой Вышата я. Народ говорит, что истинный я Псой. И верно, душа у меня злая. А это Сысой Путята, – указал он на робкого мужичка. – Мы всегда вместе, нас так и кличут: не-разлей-вода. Плотники мы. Чего хочешь тебе срубим: хочешь – избу, а хочешь – и домовину. А тебя как зовут, друг?
– Федор Птуха. Моряк! Из славного города Одессы, с Черного моря, воспетого академиком Айвазовским. Слышал про такое?
– Неужто твое море всамделе черное?
– Спрашиваешь! Сунь в море сапоги – и гуталином чистить не надо. Чуешь?
– Чуем. А это чего у тебя? – робко показал Сысой на видневшуюся из-под расстегнутого кителя тельняшку мичмана.
– Морская душа.
– Ишь! А наши попы учат, что у мирских душа – пар, как у собак. А у тебя она полосатая, – с детским недоумением сказал Сысой. – Ты, чай, не православный?
– Советский. Понимаешь?
– Понимаю, – ответил ничего не понявший Сысой.
Вокруг мирских, как и при каждой остановке, собралась толпа, и неизвестно, в какую сторону повернул бы разговор, благо стрельцы разбрелись по толчку хватать пироги, калачи, куски вареного мяса с лотков, если бы около плахи не закричали вдруг испуганно и зло сразу несколько голосов:
– Остафий Сабур скачет! Сам голова стрелецкий!
– Враз псиной завоняло!
– Живет собакой и сдохнет псом!
Прибежали конвойные стрельцы и, засовывая за пазуху пироги и мясо, пинками сбили мирских в кучу, и снова оцепили их, отрезав от толпы.
Стрелецкий голова остановился под виселицей. Ратных поднялся на цыпочках, но горячий конь Сабура крутился, и капитан разглядел только зеленый кафтан, но не из бильярдного сукна, как у стрельцов, а из тяжелого бархата и с золотыми застежками поперек груди. И на голубой атласной его