Сказание о граде Ново-Китеже. Михаил Зуев-Ордынец
Читать онлайн книгу.
в переднюю Сережа не закрыл, и видно было, что вошел человек в черном клеенчатом реглане и мичманке с узеньким нахимовским козырьком, сухой, мускулистый, подобранный и до краев налитый веселой, звонкой силой. Были в нем та подтянутость и щеголеватая точность, тот необъяснимый флотский шик, который свойствен только военным морякам.
Сережа замер от восторга. Восторг его дошел до предела, когда Птуха снял реглан, а под ним оказался морской китель с якорьками на золотых пуговицах и со значком торпедиста на рукаве – красной морской торпедой в золотом круге. Не смог моряк – духу не хватило – сменить китель, реглан, мичманку, пусть без «краба» и без кокарды, на ничем не примечательные пиджак и кепку, не смог спороть доблестный значок торпедиста. Достаточно и того, что спорол он четыре мичманских галуна, следы которых еще видны были на рукавах.
Блестя цыганскими, с синеватыми белками глазами, он спрашивал Сережу с напускной строгостью;
– Штык-болт крепить умеешь?
– Не умею, – смущенно сопанул носом Сережа.
– А рифовый узел вязать можешь?
– Не могу. Научите?
– Об чем речь? Обязательно!
Войдя в комнату, мичман обратился к Косаговскому:
– Извините, Виктор Дмитриевич, что незваный пришел, да еще и товарищу капитану ваш адрес дал.
– Не извиняйтесь, Федор Тарасович. Хорошо сделали, что пришли. И с товарищем капитаном был рад познакомиться. Вы, оказывается, тоже халхинголец?
– Так точно! И вы там дрались? – Он посмотрел на стаканы с чаем и сокрушенно вздохнул: – Боевые товарищи при встрече пьют чай! Ну и ну! Просто кошмар! Одну минуточку! – Он вышел в переднюю, покопался в кармане реглана и, вернувшись, поставил на стол бутылку. – Вот. Одесский коньяк, сестренка прислала. Где у вас штопор, Виктор Дмитриевич?
– Вы одессит? – спросил Косаговский.
– Мне просто смешно! Разве это не видно с первого взгляда? Чистокровных одесситов, кроме меня, только три: дюк[2], Беня Крик и Леонид Утесов. Я, собственно, с Большого фонтана, рыбак. Фонтанский – весь зад в ракушках! Так нас дразнят. Ну, будем! Дай боже и завтра то же! – поднял мичман первый свою рюмку. – За святое боевое братство!
– Взрывником работаете? – морщась от выпитой рюмки, спросил Косаговский.
– Да. Списали меня на бережок. Оверкиль у мичмана Птухи получился. – Он поднял левую руку и задумчиво, грустно посмотрел на оторванные до первых суставов пальцы. – Но ничего, не унываю. На взрывном деле, как и на борту, тоже морская разворотливость нужна. Дело не скучное! Дырочку в камне просверлишь, взрывчаточку заложишь и стукнешь! Далеко нас слышно.
Сережа, нетерпеливо ерзавший на стуле, навалился на стол локтями и весь подался к мичману.
– Товарищ мичман, вы давно взрывником работаете?
– Ты, малец, меня дядей Федей зови.
– Хорошо, дядя Федя.
– Не хорошо, а есть! Вот как надо отвечать.
– Есть,
Так одесситы называют памятник на Приморском бульваре герцогу Ришелье.