Клиника С…. Андрей Шляхов
Читать онлайн книгу.
из Николаева!
– Я в общем смысле, Отарик. У вас там кровная месть, абреки, кунаки…
– Цинандали, Саперави, Боржоми… – обреченно вздохнул Капанадзе. – Только я не понимаю, какое это имеет отношение…
– Такое, что у вас строже относятся к врачебным ошибкам…
– Это так, да. От родственников у нас отвязаться труднее, чем от прокурора.
– Задним умом все мы крепки, – сказал Микешин. – Тихонова крайняя, значит, на нее можно повесить всех собак.
– Не можно, а нужно, Михаил Яковлевич, – вставила Довжик.
Моршанцев сел на диван. На него привычно не обратили внимания. Коллеги обращались к Моршанцеву только по делу, а если дел не было, то предпочитали его не замечать. Новая работа сильно проигрывала ординатуре в смысле морального комфорта. В Институте хирургии имени Вишневского к ординатору Моршанцеву врачи, в том числе и «остепененные», относились как к равному. Нынешние коллеги постоянно давали понять, что он им не ровня. Хуже всего, что это пренебрежительное отношение передавалось и медсестрам. Медсестры смотрели на Моршанцева нагловато и с вызовом, хихикали за его спиной, явно смеясь над ним, пробовали обращаться по имени, забывая про отчество. Моршанцев изо всех сил старался сохранять спокойствие, напоминал, что у него есть отчество, игнорировал смешки, якобы не замечал наглых взглядов, но скручивалась, скручивалась в его душе невидимая пружина, которая когда-нибудь должна была выстрелить. Пока же терпелось.
– Работаем, работаем, себя не жалеем, и вот она – благодарность. – Довжик уселась боком за свой стол и закинула ногу на ногу. – Бедная Катя! Два года за колючей проволокой!
– Колония-поселение – это не так уж и очень, – Капанадзе пренебрежительно махнул рукой. – Что-то вроде двухгодичного стройотряда.
– Боже сохрани от такого стройотряда! – Микешин истово перекрестился. – Два года где-нибудь в тайге лес валить!
– Женщины лес не валят, – возразил Капанадзе.
– А что же они там делают?
– Не знаю, одежду шьют, наверное.
– Зарплаты копеечные, престижа никакого, да еще и сажают ни за что ни про что, – пригорюнилась Довжик. – Чувствуешь себя тряпкой, о которую каждый может вытереть ноги…
– При чем тут тряпка, Маргарита Семеновна? – вырвалось у Моршанцева. – И разве смерть ребенка – это «ни за что ни про что»?
– Смерти бывают разные, молодой человек, – снисходительно ответил Капанадзе. – Слышали поговорку: «У каждого врача свое кладбище»?
– Слышал, Отари Автандилович, только, насколько я понимаю, эта поговорка в данном случае неуместна.
– О! – Маргарита Семеновна посмотрела на Моршанцева так, словно видела его впервые. – У вас, доктор, есть свое мнение по этому вопросу? Можно узнать, какое?
– Можно, – ответил Моршанцев. – Я считаю, что если кто и достоин сострадания, так это родители умершего мальчика. Будь моя воля, я бы доктору Тихоновой влепил бы лет семь,