Когда и гордость и смиренье,

      Изображения которых

      Духовных драм судьбу решали

      Уж много раз {9}, бессильны здесь,

      То я ни гордый, ни смиренный,

      А средним между них являясь,

      Помилуй нас и пощади,

      Молю тебя…

      Гей, стража!

      Здесь мы.

      Оружие у них возьмите; И чтоб они не увидали,

      Куда и как отсюда выйдут, Скорей глаза им завяжите.

      Тебе я только шпагу дам,

      Ведь ты начальник остальных,

      А доблесть меньшим не сдается.

      А я могу отдать свою

      И подлецу (отдает шпагу солдату). Бери ее {10}.

      И если должен я погибнуть.

      Тебе я шпагу оставляю,

      Доверясь жалости твоей;

      Ее ценить высоко можешь,

      Ее носил когда-то рыцарь.

      Прошу тебя, храни ее.

      Хотя мне тайна неизвестна,

      Одно наверно знаю я:

      Великие сокрыты тайны

      В сем позолоченном клинке.

      Надеясь только на него,

      Стремился в Польшу я отмстить

      За оскорбление!

      О, Небо!

      Что это значит? Возросли

      Мои страданья и смущенье.

      Печаль и горести мои.

      Кто шпагу дал тебе, дитя?

      Мне женщина ее дала.

      Как женщину зовут?

      Не смею

      Я это имя открывать.

      Откуда заключаешь ты,

      Что в этой шпаге тайна скрыта?

      Кто дал ее мне, тот сказал:

      «Отправься в Польшу; осторожно

      И ловко постарайся там,

      Чтоб увидали эту шпагу

      Военачальники, дворяне.

      Я знаю, что один из них

      Тебя полюбит, защитит…»

      О боже правый, что я слышу?

      Я даже не могу решить:

      То, что случилось здесь со мною,

      Действительность или мечта {11}?

      Ведь эту шпагу я оставил

      Моей прекрасной Виоланте

      И ей сказал: «Кто с этой шпагой

      В мои объятия придет,

      Найдет во мне, как милый сын,

      Благоволение отца».

      Но что же делать мне (о горе!)

      В таком ужасном затрудненье?

      Ему любовь дала оружье,

      Оружье смерть ему дает;

      Пощады просит у меня

      На смерть заране обреченный.

      Какая горькая судьба!

      Какой непостоянный жребий!

      Что сын он мне, сказали ясно

      И признаки и голос сердца;

      Оно зовет его ко мне

      На грудь; в ней бьет оно крылами,

      Не в силах цепи разорвать.

      Как