Я тоже качалась на ржавых качелях, училась свистеть в гороховые стручки, залезала на раскидистый дуб, строила там кукольные домики и верила, что в заброшенном доме за железной дорогой живёт настоящая ведьма…

      Я пригоршнями поднимала с земли тополиный пух, и мы с девчонками устраивали «снежные бои».

      «Июньская вьюга опять разыгралась, – говорила мне бабушка Аня и запевала:

      Ах, тополиный пух, тополиный пух.

      Он как любовь летит, не беда.

      Автомашины все позаглохли вдруг,

      Остановились поезда».

      Пела бабушка тихо, но так проникновенно, что я сразу бросала все дела: отходила от телевизора, забывала модную Барби, садилась рядом и слушала.

      – Бабушка, а пух откуда берётся? С неба, да?

      – Нет, доченька, с деревьев, с тополей.

      – А как это? Разве так бывает?

      – Бывает! – смеялась бабушка.

      Она никогда не рассказывала мне придуманных для детей объяснялок и отговорок, а всегда говорила правду, и если я раскрывала от удивления глаза и засыпала её вопросами, говорила: «Вот так бывает». Наверное, именно этим и научила меня принимать жизнь такой, какая она есть.

      Так было и с тополиным пухом – я сразу приняла на веру то, что он появляется с деревьев, хотя для меня всё равно оставался «летним снегом».