Прошло почти пять суток с начала розыска Эмира и Большого Брата, но существенно продвинуться не удалось ни милиции и ФСБ, ни «Немезиде». «Силовики» выловили немало «быков» и «шестёрок» из группировки Бурова, однако те либо молчали, либо давали скудные и путаные, практически бесполезные показания. Боевики же Эмира, кроме тех, которых удалось арестовать во время операции на базе и заводе, вообще словно испарились, оставив лишь многочисленные следы своего пребывания в виде пустых квартир, снимаемых по фальшивым документам, гаражей и в одночасье закрытых фирм и складов. Большинство из них успело сбежать из города, а другие настолько глубоко забились по щелям и затихли, что выявить их было делом нелёгким, требующим немало времени и распыления и без того ограниченных людских ресурсов.

      С каждым часом Кленов становился всё мрачнее, но старался сохранять спокойствие и выдержку, не давая выплеснуться наружу бушевавшим в душе ярости и ненависти. Он словно заморозил себя и внешне напоминал айсберг, что не могло обмануть друзей, прекрасно понимающих, каких нечеловеческих усилий стоило ему это. Всем было ясно, что Эмиру уже удалось скрыться в Чечне, и основные усилия «Немезиды» сосредоточились на сборе информации о его чеченских контактах, родственниках и обо всём, что могло помочь в продолжении поиска в мятежной Ичкерии. В неизбежности этой крайне опасной и авантюрной экспедиции не сомневался никто, и подготовка к ней шла полным ходом. Однако, не было ясно, каким образом осуществить по крайней мере первый этап по переброске туда спецгруппы, от которого зависело всё дальнейшее развитие поисков. Хватало и других проблем, делавших невозможной немедленную отправку людей «Немезиды» в самую «горячую» точку мира, и над ними ломал голову Клёнов. А ещё он размышлял над тем, как с наименьшим риском для организации и друзей выйти на высшее руководство ФСБ с предложением о сотрудничестве. При этом требовалось добиться всех необходимых гарантий безопасности и безусловной поддержки плана действий, который начинал вырисовываться в общих чертах в его мозгу.

      Как ни странно, контрразведка сама искала возможности контакта с ним и его организацией, о которой, правда, у чекистов не было ни малейшего представления. Первую тревожную весть Марьин