Луна зацепилась за крышу

      Дома на Мойке.

      Треплет ветер афишу

      У липовой стойки.

      Тянет кофе и медом,

      В сумрачных окнах

      Мне осталась свобода

      В золоте мокром.

      И у Летнего сада

      Липы тоскуют.

      Капли сонного яда

      Я нарисую.

      На холсте из дороги,

      На акварели

      Плачут зимние боги

      У запертой двери.

      Читаю лекции в старом парке

      О столпотворении в Вавилоне.

      Вокруг лишь голуби да осины.

      Зима недвижима, как в ломбарде.

      Какое дело ей до предмета

      Моих исканий, моих мучений…

      Мой несчастный ангел на Фонтанке

      Спрятался в Измайловском саду.

      Выложила картами цыганка

      Сонный путь, которым я иду.

      И моя последняя отрада —

      В запахе бумажных лепестков,

      В лужицах простуженного сада

      Несколько бензиновых мазков…

      Как мерно тает сигарета,

      И дым давно похож на лунный.

      По мостовой стучит карета.

      И муза скромного поэта

      Поет гитарой семиструнной.

      Звучит натянутое эхо

      Над разведенными мостами.

      И мне сегодня не до смеха —

      Плыву в скорлупке из ореха

      Под золотыми парусами.

      В чернилах лист бумаги невской,

      И шорох падающих капель

      Под звук ночного клавесина

      Теряет вес. Танцуют окна

      В проемах черных переулков.

      Фонарь единственный как будто

      Стал тенью Росси…

      Бродить, не думать ни о чем,

      Приняв стихи за наважденье,

      Любуясь сумрачным лучом

      И лишь ему подвластной тенью;

      Любуясь строгостью аллей

      Перед дворцом Екатерины;

      Смотреть, как сонные осины

      Теряют линии ветвей;

      В вечернем сумраке смешном

      Курить, курить, сбиваясь с мысли,

      И звать тебя в нелепый дом,

      И путать имена и числа;

      Дышать