Разоблаченная Изида. Том II. Елена Блаватская
Читать онлайн книгу.
показывающая, что грубые и популярные обряды всегда более по душе людям, чем божественная, но простая истина, и доказывающая большое расхождение, которое должно было существовать между эзотерическими и популярными верованиями. Так как гимны и Орфея и Musaeus считаются утерянными со времени самых ранних веков, так что ни Платон, ни Аристотель не могли обнаружить ничего достоверного в песнопениях, существующих в их время, то трудно в точности сказать, что входило в их своеобразные обряды. Все же у нас остаются устные предания и возможность делать из них выводы: и эти традиции указывают на Орфея как на принесшего свои доктрины из Индии, как на того, чья религия была той же, что и у древнейших магов, следовательно – той, к которой принадлежали посвященные всех стран, начиная с Моисея, «сыновей пророков», и аскетических назаров (которых не следует смешивать с теми, кого громит Осия и другие пророки), до ессеев. Эта последняя секта была пифагорейской сектой до того, как они в какой-то степени скорее дегенерировали, чем усовершенствовались в своей системе от влияния буддийских миссионеров, которые, по словам Плиния, обосновались на берегах Мертвого моря задолго до его времени, «per saeculorum millia». Но если, с одной стороны, эти буддийские монахи были первыми учредителями монастырских общин и прививателями строгого соблюдения монастырского устава, то, с другой стороны, они также были первыми насаждателями и популяризаторами суровых добродетелей, пример которых был подан Шакьямуни и которые до этого обнаруживались только в отдельных случаях известных философов и их последователей, добродетелей, которые два или три столетия спустя проповедовал Иисус и которые осуществлялись несколькими христианскими аскетами, а затем были постепенно оставлены и даже совершенно забыты христианской церковью.
Посвященные назары всегда придерживались этого устава, которому до них следовали адепты всех веков: и ученики Иоанна были только отколовшейся ветвью ессеев. Поэтому мы не должны смешивать их со всеми теми назарами, о которых говорится в Ветхом Завете и которых Осия обвиняет, как отделившихся или предавшихся Бошет (см. еврейский текст), что означало величайшую возможную мерзость. Делать вывод, как это делают некоторые критики и теологи, что это означает посвятить себя целомудрию или воздержанию, – значит или умышленно искажать истинное значение, или же быть полным невежою в еврейском языке. Одиннадцатый стих первой главы Михея наполовину истолковывает это слово в его замаскированном переводе: «Исчезни ты, обитатель Сафира», и т. д., а в оригинале этим словом является Бошет. Несомненно, ни Ваал, ни Иахох Кадош со своими кадешимами, не был богом аскетических добродетелей, хотя «Септуагинта» называет их так же, как и галлов – совершенными священнослужителями – τετελεσμένους, посвященными и освященными[116] Великий Сод кадешимов, что переведено в «Псалтыре» [LXXXVIII, 6], как «собрание святых», был ничто другое, как только мистерия «освященных» в том смысле, какой
См. [88, с. 683].