Тайная доктрина. Том III. Елена Блаватская
Читать онлайн книгу.
себя. Их профессора хорошо осведомлены о том, кто были Учителями их предшественников по оккультным наукам и мудрости.
Климент, наконец, выследил двух учителей; и они суть, как и следовало ожидать. Бог и его вечный враг и противник – Дьявол; предмет исследований Климента относится к двойственному аспекту герметической философии, как причина и следствие. Признавая нравственную красоту добродетелей, проповедуемых в каждом оккультном труде, с которым он ознакомился, Климент желает узнать причину кажущегося противоречия между учением и практикой, магией добра и магией зла, и приходит к заключению, что магия имеет два источника – божественный и дьявольский. Он ощущает ее раздвоение на два канала, отсюда его дедукция и вывод.
Мы тоже ощущаем это раздвоение, но без обязательного его заклеймления дьявольским, ибо мы судим «путь левой руки» таким, каким он вышел из рук своего основателя. Иначе, если так же судить по следствиям собственной Климента религии и по поведению в жизни некоторых ее исповедующих, после смерти их Учителя, – оккультисты имели бы право делать почти такие же выводы, какие сделал Климент. Они имели бы право сказать, что в то время как Христос, Учитель всех истинных христиан, был во всех отношениях божественным, те, кто прибегали к ужасам Инквизиции, к унижению и пыткам еретиков, евреев и алхимиков, протестант Кальвин, который сжег Сервета, и его наследники протестанты-преследователи, вплоть до бичевателей и сжигателей ведьм в Америке, должно быть, имели своим Учителем Дьявола. Но оккультисты, не верующие в дьявола, предотвращены от отплачивания таким образом.
Однако свидетельство Климента ценно постольку, поскольку оно показывает 1) огромное количество трудов по оккультным наукам в те дни; и 2) необычайные силы, которыми посредством этих наук овладели некоторые люди.
Например, всю шестую книгу из своей «Stromateis» он посвящает этому исканию первых двух «Учителей» истинной и ложной философии соответственно, которые, по его словам, обе сохранились в египетских святилищах. Очень уместно также он обращается к грекам с вопросом, почему бы им не признать «чудес» Моисея, как таковых, когда они требуют признания такой привилегии для своих собственных философов, и он приводит ряд примеров. Это, как он говорит, Эах, вызвавший с помощью своих оккультных сил чудесный дождь; это Аристей, заставивший ветры дуть; Эмпедокл, утихомиривший бурю и принудивший ее затихнуть и т. д.[65]
Больше всего его внимание было направлено к книгам Меркурия Трисмегиста.[66] Он также не скупится на похвалы Гистаспу (или Гуштаспу), Книгам Сивилл, и даже правильной астрологии.
Во всех веках магию и употребляли и злоупотребляли ею, так же как теперь употребляют месмеризм или гипнотизм и злоупотребляют им. Древний мир имел своих Аполлонов и Ферекидов, и мыслящие люди в этом могли разобраться, как могут и теперь. Например, в то время как ни один классический или языческий писатель
См.