Призрак нации. Русский этнос в постсовременности. Андрей Столяров
Читать онлайн книгу.
вероятно, можно признать его той самой «первичной сценой», тем первоначальным зерном, из которого проросло затем все остальное. Отсюда, видимо, и возникло знаменитое англо-саксонское право, основанное на приоритете закона, распространившееся позже на всю Европу, и далее – вместе с первыми эмигрантами, переплывшими океан, – на земли Нового Света.
Причем действенность этой «первичной сцены» обнаружилась очень скоро. Уже в начале XIII столетия английский король Иоанн Безземельный был вынужден подписать Великую хартию вольностей (Магна Карта), где помимо чисто феодальных статей, сейчас уже утративших смысл, его подданным гарантировались неотъемлемые права личности. В частности, никто в Англии не мог быть арестован, лишен какого-либо имущества, осужден, заключен в тюрьму иначе как по приговору суда. И хотя впоследствии многие положения Хартии не раз нарушались, приоритет закона в общественном сознании англичан был официально заявлен и утвержден.
Трудно сказать, что здесь было первичным, а что вторичным: миф создавал нарождающуюся реальность или реальность легитимизировала себя через миф. Вероятно, одно от другого не отделить. Однако примечательно то, что историки классифицируют XIII век как «юридическое столетие»: право начало изучаться в университетах, появились многочисленные юридические учебники и труды, закон двинулся в наступление на феодальные капризы и произвол.
Мощный резонанс данная «сцена» получила также в эпоху европейского Возрождения, одной из особенностей которого было обращение к античной культуре. Открыв для себя античность, которая в Европе, по известному выражению, «была под ногами», Запад как бы обрел для себя исторический эталон. Образ величественной Римской империи, чье могущество и превосходство над варварами обеспечивалось, как казалось тогда, тоже «царством законов», впечатлил передовые умы. В координатах рационалистического мировоззрения, поддержанного успехами точных наук, юриспруденция представлялась именно тем механизмом, с помощью которого можно было отрегулировать все социальные отношения. Крылатой фразой Европы стала римская максима «закон суров, но это закон», означающая в том числе, что закону подчиняются все – от последнего крестьянина до монарха, от ремесленника и лавочника до аристократа и богача.
Вот что сделало Запад Западом. Вот что образовало обширную мировоззренческую среду, в магнитном поле которой начали формироваться специфически западные социокультурные доминанты.
Это хорошо заметно при обращении к классической западной литературе. Вся она буквально пропитана различными отношениями законности. Читая романы Диккенса, например, мы невольно начинаем осознавать юридическую механику тогдашнего (и, что важней, современного) английского общества, начинаем понимать, что такое собственность и как можно ею распоряжаться, зачем нужны адвокаты и в рамках каких правил они свою деятельность осуществляют, чем является суд и почему гражданин, любой