Языковые средства ограничены. «Мысль изреченная есть ложь», – сетует известная максима. Однако, душа, как говорится в известной песне, – «обязана трудиться и день и ночь». Она и трудится. Язык по образному выражению какого-то классика (то ли Ленина, то ли Толстого) – «живая душа народа». Душа трудится, испытывая на прочность формы, знаки и образы языка. По поверхности синтаксиса идет рябь, глубинный поток семантического Гольфстрима остывает и меняет направление. Возникает риск «тектонических сдвигов», «слома шаблонов» и «разрыва множественных парадигм». Первые признаки, «сигналы раннего оповещения» – всегда слабы. Их легко пропустить и не заметить. Один из подобных сигналов изменяющихся смыслов – изменение порядка слов в предложении. В словосочетании «порядок слов» – главным является понятие «порядок». Он отражает устоявшуюся схему вещей, «Большую схему всего». Однако, догматические интерпретации «Большой схемы» подвергаются авторским трактовкам. В русском, английском и многих других языках используется прямой порядок слов: подлежащее, сказуемое, дополнение. Например: Коля пошел в кино. Все четко и понятно: субъект действия предшествует самому действию, за которым тянутся последствия или над которым довлеют обстоятельства. Но так не всегда. Начинающие изучать немецкий язык, как правило, удивляются возможности инверсии словесного порядка в предложении. «Пошел я в кино» – не менее нормативно, чем тот вариант, когда «Я» оказывается первым словом в предложении. Мораль? Последствия не всегда следуют за действием. Иногда результат предшествует действию и провоцирует его. Будущие последствия гарантируют прошлые действия. Причины определяют следствия, но и следствия предопределяют причины. Звучит непривычно, но средства языка подтверждают, что это вполне возможно. Просто надо вслушаться в то, что мы говорим. Ревизия прошлого – любимое времяпрепровождение широких народных масс. Время обратимо в любую сторону.