Аллея всех храбрецов. Станислав Хабаров
Читать онлайн книгу.
себя, что это и есть его истинное место. Так, в чём твоя ценность? Как определить твои действительную и мнимую части? Непременно нужно всё попробовать. Он выбрал свой «Тулон». Однако действовать нужно осторожно. Взять хотя бы «сапогов». И не даны ли они ему предупреждением?
Уходили «сапоги», и Мокашову было неясно, как уходить из ракетной техники? Это всё равно, считал он, как уходить от счастья к бедам, от еды к голоду. Можно, но для чего? От них ему оставалось всё. Он словно входил в спектакль с готовым распределением ролей. И Шива – Вадим, и объекты, и Вася, и Сева, и Невмывако и даже Леночка с её предельной простотой. Теперь ему нужно с ними жить и, конечно, ладить, и даже на время полюбить. Но только на время. Это он понял. Здесь нельзя быть постоянно верным. Обстановка приучала к неверности. Полюби очередной объект, полюби его полностью и отдай ему все свои силы и помыслы. А там – до свидания, и полюби другой и отдай теперь ему силы и помыслы. Словом, как у артистов, войди в новую роль.
До сих пор собственное ему удавалось. От Иркина он ушёл, и от Вадима уйдёт, а от злосчастного Невмывако и подавно уйдёт.
Дежурство по городу спускалось отделу свыше. В отделе числилась народная дружина, но посылали тех, кто был свободен в данный момент. На этот раз выпало «сапогам» и для усиления Мокашову, так сказал Вадим.
Он стал несомненным третьим лишним. Не будь его, они заглянули бы в опорный пункт за повязками. «Дежурите до двадцати трёх», – предупредили бы их. А они возразили бы: «до двадцати четырёх», и дунули бы прямым ходом в «Золотое руно» или в общежитие. Мешал теперь только этот вадимов хвост.
Сам факт дежурства был для них сигнальным звонком.
– Заходит Взоров, – рассказывал Игунин, – к Воронихину и говорит: «Что же у вас такое?» А тот, как всегда бесцветно и словно каша во рту: «Что вы имеете в виду?» «Семёнова, например. Как он у вас работает?» «А никак, – отвечает тот, не моргнув, – никак не работает».
– Это просто, – рассуждал спокойно Семёнов, – не ценишь того, что имеешь. Смелый не ценит смелости. Она ему в порядке вещей. Добросовестный добросовестности.
– А Воронихин не ценит своей жены.
– Это совсем иное дело. Он смотрит чужими глазами на неё.
– Какими?
– Жадными. Как на булочку с кремом, которую всякий пытается съесть.
– Тебе она нравится?
– Господи, а кому она не нравится? Это как эпидемия, и все обязаны переболеть.
– Она – местная Елена Прекрасная. Из-за таких в старину возникали войны. Такие не могут принадлежать одному.
– Нет, по мне она – булочка с кремом и с изюмом. Калорийная.
– Такую следует сделать народным достоянием или убить.
– Нет, ею нужно переболеть, как корью.
А Мокашов думал: «Она – необыкновенная, и всё в ней нравится: голос, походка, фигура, лицо, а волосы – точно эмалевые проволочки, волосок к волоску?»
Они вступили в проходной двор, и двор ограничивал тему разговора.
– Не задумывался, –