Вереница черных машин вырвалась на прямую вдоль стены сборочного. На передней ехал Главный. Он морщился. Хождение в урочное время по территории неприятно поразило его. Он чувствовал себя словно хозяйка, обнаружившая пыль при гостях в обычно прибранной квартире.

      Совет Главных конструкторов на этот раз был собран в его КБ. На это были причины. Его собирали «ближе к делу» каждый раз, но в этот – многое зависело от родимых стен.

      Дело, начатое им практически с нуля, неудержимо разрасталось, и время от времени приходилось укоренять разросшиеся побеги. На этом Совете обсуждалось выделение автоматических станций.

      «Передать автоматы, сосредоточиться на пилотируемых». Он сам поставил этот вопрос, но поднималось и старое: «Ваше дело – ракета. Без неё все эти спутники – игрушки без ёлки. Только мощная ракета откроет новый этап». Словно сам он этого не говорил. Но передать пилотируемые – значило затормозить полёты на годы. Ведь у нас теперь кадры, опыт. Или мы не справляемся?

      Выступая, он сказал:

      – Пилотируемые у нас на потоке.

      Он не терпел хозяйского: у меня, моё. Он повторял: у нас, мы участники общего труда. Сам Совет Главных сделался уважаемым именно его заботами. Впрочем, работать на космос стало почётно, и потянулись руки к сладкому пирогу. Даже те, у кого ничего не было за душой, стремились состоять при космосе.

      В перерыве между заседаниями он намеренно повёз гостей в сборочный показывать.

      В раздевалке надевали халаты, расписывались, затем сгрудились в крохотном тамбурочке, «предбаннике», где стоял вахтер. От цеха теперь их отделяла матерчатая занавеска, повешенная здесь на случай, чтобы зашедший по ошибке, не увидел цех.

      – Прошу, – сказал Главный и отдёрнул занавеску.

      И всех оглушил грохот. Вспышками блицев сверкала электросварка, длинная шеренга объектов протягивалась через цех. Возле них трудились сборщики в одинаковых кремовых костюмах. Комиссия двинулась через цех.